Жизнь - хитрая штука. Когда у тебя на руках хорошие карты, она решает сыграть в шахматы...
Название: Судьба любит пошутить
Автор: мирэбо.
Бета: Lirilai de Nomore.
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: м/м.
Жанр: романс, немного юмор
Размер: макси.
Статус: закончен
Саммари: Проклятье вещь очень неприятная, особенно если благодаря ему ты оказываешься тесно связан с человеком, которого долгие годы ненавидел…
Дисклеймер: моё!
Размещение: с моего разрешения
От автора: Все будет очень просто и незамысловато))
Остальные главы можно найти здесь
Глава 1— Ты слышал, что Лейн вернулся в город? — небрежно, как бы невзначай, поинтересовался Люмьер, разливая по бокалам из небольшой пузатой бутылки дорогущее сейленское вино — маленький презент от нового делового партнера.
При этих словах Арэйн мысленно выругался — этого ему еще не хватало.
Что мог делать этот красавчик здесь? И вообще, как — ну как?! — этот паршивец посмел заявиться сюда, в его негласную вотчину. В особенности после того, как всего пару месяцев назад сорвал Арэйну такую многообещающую сделку, умудрившись скрыться с Кольцом Сэльфэра прямо у всех из-под носа?
— И что он здесь забыл? — стараясь казаться как можно безразличнее, скрывая уже во всю клокочущее внутри раздражение, протянул Ар. Но по взгляду, брошенному на него Люмом, понял, что лучшего друга обмануть наигранным равнодушием ему не удалось. Как же! Ведь в «теплые» отношения Арэйна Делакло и Лейлана Дамбэра был посвящен наверное весь славный город Тайдар — столица благословенной Илийской Империи (если конечно не вся Империя скопом). Во всяком случае, каждый, хоть мельком знакомый с этой парочкой, так уж точно. Ни одна их встреча не обходилась без скандала, чаще всего грандиозного и громкого, а то и вовсе перерастающего в банальную уличную драку.
Непримиримые враги, вечные соперники, постоянно пытающиеся как можно сильнее поддеть один другого, при этом, одновременно, таская «каштаны» из огня. В их отнюдь не легкой и опасной профессии и так было чересчур много риска, но это ни в коей мере не останавливало этих сорвиголов в их навязчивом желании обойти соперника по всем пунктам и при этом, так сказать по пути, «утопив» того как можно сильнее.
Такие разные, как Огонь и Лед, даже внешне. Легкий, солнечный Лейлан — высокий, изящный, как тростинка, и гибкий, словно змея, был красив просто до одури. Тонкие, аристократичные черты лица, нежная, словно шелк, чуть подернутая золотистым загаром кожа, огромные, сияющие будто топазы, светло-карие глаза и длинные, густые, светло-светло-медовые с золотистым отливом волосы, которые он постоянно носил заплетенными в сотни тонких косичек с яркими бусинами на концах.
В нем явно чувствовалась кровь аристократов и благородное воспитание, которое он, впрочем, тщательно скрывал, прячась за маской ярого циника и большого нахала. Но иногда через эту маску проглядывало настоящее его лицо, и тогда не оставалось сомнения, что он принадлежит к одной из семей Высшего Света.
Кто он такой — отвергнутый бастард, младший сын, сбежавший из дома в поисках приключений, — не знал никто. Как впрочем и того, откуда он пришел в город. Просто однажды, около десяти лет назад, худенький мальчонка, совсем почти ребенок, с непомерной ловкостью и хитростью, явно граничившими с необыкновенной наглостью, пробрался в дом к Матэ Таменкло — главе Серебряной Гильдии. И, представ перед его глазами, безо всякого страха и смущения заявил, что тот должен взять его в ученики. Немало удивившись и заинтересовавшись (все-таки заклинания защищающие его дом ставили самые лучшие маги) Глава все же решил принять в «Академию», как гордо называл он свое учебное заведение, этого мелкого нахаленка, благо у того были нужные в их профессии способности. И потом почти ни разу не пожалел о своем спонтанном решении.
Лейн оказался не просто талантливым — он был гениальным, схватывая любые знания на лету и впитывая их словно губка. Одно было плохо — мальчишка никак не мог ужиться с другим, не менее гениальным учеником дядюшки Матэ — Арэйном Делакло. Каждый раз, как только интересы этих мелких паразитов, как частенько называл их дядюшка, сталкивались, Академию, а позже и всю Гильдию, начинало лихорадить.
В противовес Лейлану Арэйн всегда был тихим, угрюмым и хмурым, как говорят — «себе на уме», и отличался отнюдь не легким характером, хотя и старался казаться более открытым и дружелюбным, чем был на самом деле. Да и внешне он был абсолютной противоположностью. Единственное одинаковое, что было у этих двоих – это высокий рост, в остальном же… Мощный и кряжистый, с хорошо развитыми мускулами, Арэйн даже в детстве, а тем более сейчас, фигурой больше всего напоминал борца. С не слишком симпатичным, хоть и чем-то располагающим (что было по истине странно при его почти всегдашней угрюмости) лицом, на котором выделялись черные, словно безлунная ночь, глаза с густыми, длинными ресницами (которые, надо сказать, вызывали зависть многих девушек). Его жесткие темные волосы с чуть заметной на солнце рыжей искринкой были коротко острижены и забавно топорщились во все стороны, как бы он их не причесывал. Впрочем, смеяться над его небрежной лохматостью давно уже никто не решался — это было одной из его наиболее «больных» тем, за которые он жестко мстил неосторожным весельчакам, порой даже за единое тихое «хи-хи». Причем не бил, как можно было бы подумать при первом взгляде на его фигуру (дрался он как раз редко и почти всегда именно с Лейном), а именно мстил, очень каверзно и с размахом морально «садил» ничего не подозревающую и успокоенную его дружелюбным поведением жертву «в лужу». Была в его характере этакая склонность к мелкой, и не совсем, мстительности. Во всяком случае, обиды он не забывал никогда.
В Академии дядюшки Матэ он оказался совсем случайно. Все до сих пор удивлялись как на него, внешне более подходящего для Красной гильдии — гильдии уличных грабителей и наемников, ну или на крайний случай для Черной Гильдии — гильдии убийц, обратил внимание глава привилегированной Серебряной Гильдии — гильдии, как нежно называл ее дядюшка Матэ, художественного изъятия магических амулетов и артефактов из «плохих» рук в руки золотые. Да и кто бы на его месте не заинтересовался мальчишкой, который в свои неполные двенадцать лет мало того, что раскидал троих мóлодцев, посланных «доброжелателями» по не совсем чистую душу Таменкло, так еще и с легкостью вертел в руках, с любопытством изучая и рассматривая, активированное Око Тьмы — знаменитый (и очень редкий) артефакт, убивающий одним, даже легким прикосновением к голой коже. Как оказалось, у мальчишки был врожденный иммунитет практически ко всем видам магии. И, конечно же, очень хитрый и немного благодарный (таки спасся бы он и сам без чужой помощи, Главой Гильдии за красивые глазки не становятся, но все же ни одно благородное дело не остается безнаказанным) дядюшка Матэ такой бриллиант упустить не мог. А мальчик, не смотря на всю свою ершистость и непримиримость, был очень старательным, что позволило ему со временем занять достойное место в Гильдии. Если еще не было бы Лейлана, Арэйн мог бы сказать, что жизнь удалась.
— Так все-таки, зачем он сюда пожаловал? — видя, что друг не спешит отвечать, повторил свой вопрос Арэйн и ехидно добавил: — Неужели он раскаялся и решил принести мне свои извинения?
Люм замялся, нервно перекатывая бокал с вином между ладоней и явно не желая отвечать. Но, видя, что Арэйн продолжает упрямо сверлить его немигающим взглядом, тяжело вздохнул и покачал головой:
— Зря я все-таки тебе это сказал. Но ведь ты все равно узнал бы. Так уж лучше от меня, — как бы в никуда пробормотал Люм и, снова вздохнув, добавил: — Не лез бы ты во все это.
— Во что? — вопросительно приподнял бровь Арэйн.
— Да во все… До сих пор, сколько мы уже знакомы, я никак не могу понять, чем же тебя привлекает вся эта опасность и таинственность, ведь лезешь в самое пекло. Какого марха тебе это нужно?
— За это «пекло», как ты говоришь, между прочим неплохо платят, — медленно потягивая вино, пожал плачами брюнет.
— А то у тебя денег мало!
— Уж чего-чего, а денег никогда мало не бывает!
— Такое чувство, что они тебе дороже жизни! Я так и жду, что с одного из своих «дел» ты можешь просто не вернуться. И ведь всегда выбираешь самые сложные… Есть же множество менее опасных профессий. Со своим умом ты мог бы стать кем угодно.
— Например торговцем, как ты? И ты не прав — я выбираю самые интересные. Кто же виноват, что украсть какую-нибудь полезную цацку из императорской казны куда увлекательнее, чем стянуть амулет от насморка у библиотекаря.
— А что, торговец — хорошая профессия, а главное никакой угрозы для жизни и нервы в порядке, — воодушевленно закивал Люм.
— Ну ты не скажи… — с сомнением протянул Арэйн. — Если рассмотреть все аспекты, то она поопаснее моей еще выйдет. Я тебе, кстати, в следующий раз эти слова припомню, когда ты мне будешь жаловаться на то, что тебя опять стража за контрабанду шпыняет… Или когда тебя очередная истеричная дамочка, которой нужно «такую вот штучку, круглую, чуть вытянутую по бокам и приплюснутую со всех сторон и со слегка закругленными уголками… и нет, мадам не знает, как эта штучка называется и для чего она нужна тоже, просто мадам ее сегодня ночью во сне увидела и хочет себе такую же», до нервного тика доведет… Да и если бы даже не так! Если бы она была хоть трижды спокойной, мне моя профессия нравиться, и уж менять ее я точно ни на что не собираюсь.
По тону друга поняв, что он сейчас не в настроении вести философские диспуты на эту поистине животрепещущую тему, которую они обсуждали уже не в первый раз и дай Боги не в последний, Люм только махнул рукой и залпом проглотил вино даже не почувствовав вкуса.
Как, спросите Вы, могли подружиться потомственный торговец и вор-артефактник? О, очень даже просто, прямо как дважды два — по пьяни. В тот день Арэйн праздновал завершение очередного грандиозного (а по мелочам он не работал никогда) дела. С размахом, надо сказать, праздновал, так, что смог вовлечь в свою гулянку практически весь трактир. Не смотря на всю его нелюдимость, пить один он не любил. И уж тем более не любил, когда его веселье портила чья-нибудь грустная унылая физиономия.
Люму же в тот день не везло просто катастрофически. Мало того, что суммы в бухгалтерской книге из доверенной ему отцом лавки никак не желали сходиться, и очередная партия товара оказалась безвозвратно испорчена из-за беспечности перевозчиков, так еще и стража всё вокруг крутится, да с вопросами лезет — «Как поживаешь ты, Люмьер Аризо, как у отца здоровьичко. А не продаешь ли ты, господин хороший, чего-нибудь недозволенного да опасного» и следит, и вынюхивает. Не иначе, как конкуренты проклятые! Опять им что-то на уши нашептали. А ведь буквально со дня на день новая партия хлифской курительной травки должна прийти — ежели найдут? Так еще и девушка бросила… В общем полный мрак. Ну как тут не пойти и не напиться?
Люмьер до сих пор не мог понять, что же заставило его так разоткровенничаться перед абсолютно незнакомым парнем, нагло подсевшему к нему за столик. Да и Арэйн недоумевал, отчего же он с таким сочувствием отнесся к грустному юноше с соломенной челкой, так одиноко сидевшему в углу, и уж тем более неизвестно, что его вынудило этому юноше помочь. Хотя, о том, что у пьяного в голове, могут знать только боги, да и то, скорее всего, затруднятся с ответом.
Однако, «помог» вор своему вновь обретенному другу в своем, в истинно серебряногильдейском духе.
Когда пьяный почти в никакуйск Арэйн, внутренне поражаясь своей наглости, неожиданно предложил украсть для Люма артефакт Везенья и Удачи, хранящийся в городском музее и охраняемый как зеница ока, он совсем не ожидал, что этот скромный юноша из интеллигентной торговой семьи пойдет на такую аферу. Вор был готов к тому, что Люм, возмутившись, развернется и уйдет, а то и кликнет стражу, и уже хотел сказать, что пошутил. Но тот, будучи не менее «трезвым» и явно только по этому (а совсем даже не из-за врожденного авантюризма), абсолютно не удивившись такому вопиющему по своей наглости предложению, еще более неожиданно (в том числе и для самого себя) согласился, да еще и почему-то настоял, чтобы воровать они шли вместе. Сначала Арэйн, еще цепляющийся за реальность остатками своего былого трезвомыслия, конечно же отказался от такого «попутчика», но после долгих уговоров, убеждений, разговоров «за жизнь» и еще двух кувшинов вина, причина спора была благополучно забыта, и они, слегка покачиваясь и распугивая случайных прохожих внушительным перегаром, отправились «на дело». О том, как все происходило, лучше не рассказывать — такого бреда ни одна бумага не снесет. Позже, вспоминая свои ночные похождения, друзья-собутыльники до благоговения ужасались собственной бесконечной наглости и безграничному нахальству, а еще больше, прямо-таки просто потрясающему везению, без которого они могли попасться страже, наверное с тысячу раз. И как только живы-здоровы, а главное свободны остались? Сплошные чудеса. Но артефакт они все-таки украли, причем украли крайне удачно, так, что его хватились только под утро. Правда, он оказался обычным амулетом, да еще и полуразряженным, и его потом пришлось возвращать, но это уже совсем другая история.
Вот после этого совместного приключения они и сдружились.
— Так все-таки ты знаешь или нет, зачем наше «прекрасное высочество» принесло сюда свою сиятельную задницу? — рыкнул Арэйн, начиная терять терпение и уже даже не пытаясь скрывать раздирающий его изнутри гнев. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я все равно до всего докопаюсь. Сам, без тебя! Но в этом случае ты на меня больше можешь не рассчитывать — очень обижусь!
— Да расскажу я, расскажу. Только пообещай мне, что на этот раз ты не полезешь в самое пекло.
— Ну уж нет, — упрямо мотнул головой Арэйн, — ничего я обещать не буду, во всяком случае пока не узнаю в чем дело. Ну же давай, рассказывай.
Нервно поерзав на стуле и выпив еще бокал вина в надежде хоть немного оттянуть неизбежное, но прекрасно понимая, что друг все равно не отступится, Люм посмотрел Арейну прямо в глаза и на одном дыхании выпалил:
— Говорят, что Лейн собирается украсть Четки из храма Нааль-дан.
Зря вот он сделал это так резко, нужно было предупредить, подготовить — Арэйн делавший в это время глоток поперхнулся и закашлялся, словно больной на последней стадии чахотки.
Едва вернув себе дыхание и отстранившись от отнюдь не ласково бьющей по спине руки друга, вор еще не твердым голосом просипел:
— Он собирается сделать ЧТО?
— Украсть Четки из храма Нааль-дан, — покорно и как-то обреченно повторил Люм.
— Он что, совсем псих?
В ответ Люм только пожал плечами. Впрочем, вопрос был риторический. Все знали, что только самый последний сумасшедший осмелиться покуситься на что-либо в храме Нааль-дан — Великой Богини Судьбы — юной девушки, как ее изображали, — с лицом разделенным на две половины: одна — красивая, словно свежайшее, прекраснейшее весеннее утро, с нежнейшей алебастровой кожей и совершенными чертами; вторая — жуткое подобие человеческого лица, испещренное грубыми шрамами и язвами. Два лица Судьбы — жутчайшее и прекрасное.
По легенде, своими Четками, состоящими вперемешку из восхитительных, чистой воды драгоценных камней всех цветов и оттенков, и лишь слегка облагороженных серых булыжников, она отсчитывает меру счастья и горя выпадающих на долю того или другого человека. Никто и никогда не смеет посягать на имущество Богини. Даже не потому, что в ее храме и шагу нельзя ступить без разрешения жрецов, чтобы не угодить в какую-нибудь хитроумную смертельную ловушку, нет. Просто проклятия, которые накладывает Богиня Судьба на святотатцев, могут быть порой ужаснее, чем самая мучительная смерть, и ничего поделать с ними уже невозможно, редко когда они обратимы. Ведь как говорят — от Судьбы не уйдешь.
— Слушай, а может это все враньё? — наконец справился со своим удивлением Арэйн. — Ну не верю я, что наш «конфетный мальчик» совсем потерял голову. Да я бы ни за какие деньги туда не полез! Очень надо, умирать во цвете лет. А он, как бы то ни было больно это признавать, мальчик далеко не глупый.
— Мне это сказал Таки Кривой, — отрицательно покачал головой Люм. — А он, ты знаешь, непроверенных фактов не держит.
— Нет, вот ты мне скажи, — возмущенно взвился вор, — почему я об этом узнаю последним.
Люм, на эту вспышку ехидно усмехнувшись, насмешливо заявил:
— Поменьше бы нападал на тех, кто — о ужас! — посмел в твоем присутствии упомянуть о Лейне. Все знают, как ты его ненавидишь и что делаешь с теми, кто отважится заговорить о нем при тебе.
— И вовсе я не нападаю, — мрачно и слегка пристыжено буркнул Арэйн. — Вех сам виноват, он ТАК при мне расписывал все его профессиональные достоинства, вот и договорился.
— Скажи еще спасибо, что Лейна, а не твои, — громко и прямо таки неприлично заржал Люм, а затем, видя недоумевающий взгляд друга удивленно добавил: — Неужели ты не знаешь — Вех уже давно Лейлана добивается.
— Чего добивается? — все еще не понимая причину такого веселья своего друга тупо переспросил вор.
— Ну-у-у… — протянул Люм с самым невинным выражением на лице, едва удерживаясь от смеха. — Того самого, для чего девок на сеновал зовут.
— Тьфу ты черт! — Арэйн скривился так, словно бы его заставили выпить целую чашку полынной настойки. — Этот извращенец еще и с мужиками спит. Дали же Боги врага, не могли уж, если без врагов совсем никак, хотя бы на кого-нибудь поприличнее расщедриться. А то…
Сдерживающийся до сих пор Люм, после этих слов заржал повторно, аж до выступивших на глазах слез.
— Ну а что? Разве не так? — фыркнул Арэйн с недовольством и слабым недоумением наблюдая за реакцией друга. — Хотя при его смазливом личике и красивой фигурке об этом надо было давно догадаться!
— Да нет же! — наконец отсмеявшись, ответил Люм. — Наоборот, говорят, что Лейлан так врезал Веху по челюсти, когда он к нему с признаниями полез, что тот больше недели ничего кроме жидких супчиков есть не мог. Так что не думаю, что он мужиками интересуется.
— Да-а-а… Нет, я конечно знал, что такая «сладкая» внешность всегда была для него «больным местом», да еще и источником всевозможных неприятностей, но чтоб настолько…— заинтересованно протянул Арэйн, а потом, пакостно улыбнувшись, добавил: — В таком случае можно будет нанять и послать к нему пару-тройку ухажеров, пусть доводят его до белого каления, серенаду там споют под окошком или еще чего такого. Может он, наконец, прекратит в мои дела свой длинный нос совать. А еще можно слухи пустить… Чем марх не шутит, когда Боги спят, возможно это его хоть на время отвлечет.
— А не боишься, что он тебе отомстит? — с сомнением хмыкнул Люм.
— Да что он может сделать?
— Хотя бы пустит те же самые слухи про тебя!
— Ну-ну, пусть попробует, — улыбка Арэйна стала еще более злорадной. — Чем больше сопротивляется жертва, тем приятнее победа.
— Смотри, я тебя предупредил!
— Ладно, ладно! Это же так, планы. Ему еще надо из храма живым-здоровым вернуться, что очень и очень сомнительно, — беспечно махнул рукой вор, а затем, сладко потянувшись и зевнув, пробормотал: — Пойду-ка я домой, а то что-то засиделся у тебя.
Люм только пожал плечами.
— Как хочешь, я тебя не держу. Но может лучше у меня переночуешь, на улице уже совсем темно.
— Ты думаешь я заблужусь?
Голос Арэйна звучал наиграно обижено, заставив Люма только укоризненно покачать головой. Арэйн и в трезвом то виде особым чувством самосохранения не отличался, а уж выпимши, даже если совсем чуть-чуть…
— Нет, я думаю ты опять приключений на свою голову найдешь.
— Ха! Приключения! Разве ими можно напугать настоящего авантюриста!
Поняв что переубедит друга он вряд ли сможет, Люм только махнул рукой.
— Ну как знаешь…
Встав, Арейн схватил со спинки стула свой плащ и пошел по направления к выходу. Люм окликнул своего друга, когда тот был уже у самого порога.
— Надеюсь, ты не собираешься туда идти?
Повернувшись, Арэйн наткнулся на серьезный и настороженный взгляд друга и насмешливо произнес:
— Я же не совсем еще сумасшедший.
Глава 2
Нет, он окончательно сбрендил!
Вот какой марх заставил его лезть сюда? Неужели так сложно было послушать Люма и не ввязываться в это дело? Сидел бы дома, прижав за… кхм… то самое место, в котором обычно у авантюристов шило находится, к дивану, и ни о чем бы не беспокоился! Не-э-э-эт! Приключений найти захотелось на эту злополучную «пятую» точку! Можно подумать, их и так в его жизни мало было! Вот теперь добился — отыскал еще, да в таких количествах, что наверное даже Проклятым Богам не снилось. Но ведь не мог он иначе! Не мог! А если, не дай Боги, Лейлану все же повезет, и неугомонный блондинчик сможет захапать без вреда для своего здоровья этот мархов артефакт? И что? Неужели он даже не попытается хоть чем-нибудь ему помешать? Конечно же нет!
Не таков Арэйн Делакло, ох не таков! Он лучше сам помрет, но препону закадычному врагу поставит, а еще лучше — утянет того за собой, чтобы не так одиноко было в Темных Чертогах.
Жаль вот только, что, кажется, смерть его придёт все же раньше…
В данный момент, едва увернувшись от тонких и острых, как кончик шпаги, и твердых, словно хорошая сталь, ледяных игл, внезапно вылетевших из стены, Арэйн костерил себя, свое упрямство и свой дурной характер на все лады. Ну и Лейну, как всегда, заодно, доставалось — не полез бы он сюда — все было бы прекрасно, так нет же, понесло этого неуемного…
И хорошо, что в последний момент, пусть почти с опозданием, Арэйн умудрился почувствовать ту самую ловушку, а иначе бы висеть ему на противоположной стене, пришпиленным к ней, словно бабочка у коллекционера. И конец бы всего приключения…
Но, надо признать, учителя Академии постарались на славу, вбивая (иногда и буквально) в своих учеников навыки до уровня инстинктов, так, что тело действовало само, даже не дожидаясь команд мозга. Только это Арэйна и спасло. Подобные рефлексы уже не раз и не два помогали ему в прошлом, вот и сейчас… Если бы еще не безумное количество абсолютно сторонней магии, идущее казалось бы от самих стен, запутывающее, мешающее сосредоточится на чем-то одном, может все было бы и не так печально и даже в чем-то весело. Но об этом оставалось только мечтать, напрягаясь до головной боли в попытке вычислить — действительно ли это «фонит» очередной капкан или всего лишь еще одна обманка.
Способность чувствовать, а иногда и видеть магию (и, естественно, всевозможные магические ловушки) была у каждого из членов Серебряной Гильдии — это являлось одним (и самым важным) из критериев приема новобранцев. Причем подобную способность тщательно лелеяли и развивали, добиваясь порой действительно ошеломляющих результатов. А как же иначе? Артефакты, как и прочие магические (да и просто очень ценные) вещи чаще всего защищали всевозможными заклинаниями — от рядовых, безобидных пугалок, которые практически всегда можно было с легкостью обезвредить, до заковыристых и смертельно опасных, с которыми мог справиться далеко не каждый маг, особенно из начинающих. Впрочем, у серебряногильдейцев были свои, только им известные приемы и секреты, которые были очень и очень действенны и охранялись куда как лучше императорских тайн.
Вот только в данный момент даже эти знания помогали мало (хотя, надо признать, что без них бы Ар дальше входа и не продвинулся — там бы голову и сложил). В дополнение ко всему вышесказанному, здесь, в этом марховом храме, вперемешку с магическими шли и обычные, механические ловушки. И даже больше того — встречались и смешанные, а это было очень, очень плохо. Нет, конечно же, в Гильдии их этому учили тоже (там вообще учили всему, что может пригодиться приличному вору). Но то напряжение всех органов чувств, физических сил и вместе с этим магического чутья, которое требовалось для обнаружения одновременно всех типов стоящих на пути капканов, помноженное на несметное количество (и хорошее качество) оных, здорово изматывало. А при всем при этом нужно было еще и найти правильный путь в том лабиринте, что явно только по ошибке назывался храмом. До сих пор Арэйн продолжал идти только на чистом профессионализме и огромном везении. Но вот могло ли так продолжаться и дальше? Вору очень бы хотелось на это надеяться.
Следующие несколько десятков минут превратились для Арэйна в один долгий, непрекращающийся кошмар. Бесконечные коридоры, утыканные, словно еж иголками, всевозможными ловушками — огненная яма, тиски Вальмора, ледяной дождь, пики Сэрха и многие, многие другие — просто на любой, самый извращенный вкус. Не даром в эти катакомбы не суются даже самые отчаянные сорвиголовы, прекрасно догадываясь, какой «жаркий» прием их здесь ждет, а подобных «приключений» не нужно никому, кто хоть на сотую долю дорожит своей жизнью. Арэйн не сказать бы что и не дорожил, но явно возможность помешать хоть в чем-то малом этому смазливому красавчику была куда важнее. Ненависть — страшная штука…
Арэйн и сам безмерно удивлялся, каким образом он прошел все эти «препятствия» практически невредимым, за исключением, конечно, многочисленных синяков и царапин, а так же качественно подпаленной куртки и потерянных инструментов. Мистика просто, или везение чистой воды. Не зря же все говорят, что воры — самый удачливый народ, если, конечно, это настоящие воры, а не какая-нибудь мелкая шушера, годящаяся только на то, чтобы у зевак на площади кошельки срезать…
Достигнув, наконец-то, огромных кованых дверей, ведущих в главный зал храма Нааль-дан, парень замер перед ними в нерешительности. Что-то мешало ему просто открыть их и войти. Не предчувствие опасности, нет, и даже не ощущаемые рядом волны магии, к ним он за все то время, которое находился в храме, уже привык. Просто какой-то необъяснимый, рождающийся в глубине души трепет, заставляющий все сильнее и сильнее с каждой прошедшей секундой сомневаться в правильности принятого им решения. Не нужно было сюда приходить — он знал это еще в тот момент, два дня назад, когда Люм рассказал ему о планах Лейна.
В ту ночь, выйдя из дома своего друга, Ар действительно всей душой не желал ввязываться в эту самоубийственную авантюру, про себя посмеиваясь над неимоверной глупостью и самоуверенностью ненавистного блондина. Но, видимо, если уж Судьба смеется, то от всей души. Надо же ему было по пути к себе заглянуть в тот кабак на улице Десяти мостов. Его словно марх дернул зайти туда. И, конечно же, первым, кого, войдя, он увидел, был беззаботно-веселый Лейн, отчаянно праздновавший свое возвращение. Такой же, как всегда: наглый, самоуверенный и упивающийся всеобщим вниманием. При одном только взгляде на него все стремление не вмешиваться превратилась в прах, а уж когда блондин, заметив его у двери, сказал какую-то очередную гадость… Решение помешать во что бы то ни стало утвердилось в сознании вора окончательно.
Еще в то время он почувствовал холодок в груди и словно бы ощущение чужого требовательного взгляда, сверлящего его спину, но он не мог отступить, ни тогда, ни тем более сейчас. Арэйн прекрасно осознавал, что шутки с Богами, а тем более с самой Судьбой, — это очень плохая идея, но и ни за что не мог отдать предполагаемые лавры славы своему давнему недругу. Тем более, что к плохим предчувствиям примешивалось какое-то непонятное, тянущее душу, волнующее все его существо ожидание, заставившее Арэйна презреть все доводы интуиции — одного из главных инструментов вора — и отправиться сюда. Оставалось только надеяться, что он сделал правильный выбор.
Лейна нигде не наблюдалось, как и следов того, что он был здесь ранее. Неужели еще не пришел? Очень странно. Обычно блондин бывал более «пунктуальным», появляясь на месте очередной «работы» почти одновременно с Аром.
С ним что-то случилось? Или лабиринт все же оказался сильнее? Вряд ли! Арэйн отбросил эту мысль как совершенно невозможную. Красавчик, надо отдать ему должное, был живуч и увертлив, как кошка даже не с девятью, а с девяносто девятью жизнями. И уж, если кто был в состоянии пройти через все ловушки (кроме конечно же самого Арэйна), то это он.
Простояв перед дверьми еще какое-то время, все так же не решаясь войти, вор даже подумал, не было ли это всего лишь приманкой для него? Ну, для того, чтобы он сложил свою буйну голову в храмовом лабиринте? И, хотя подобное коварство как-то не слишком укладывалось в характер блондина, эта догадка, надо признать, выглядела вполне правдоподобно. Другое дело, что в нее совершенно не хотелось верить. Но если и так…
«Что ж, — подумал брюнет удовлетворенно осклабившись, — если это так, то даже и лучше, он очень удивится когда узнает, что мне все удалось».
И словно бы именно эта мысль придала ему решимости. Быстро подойдя к двери, он легким движением рук открыл створки и без промедления вошел в большой, весь наполненный ярким, идущим словно бы из неоткуда светом зал.
Украшенный разнообразными фресками, изображающими сцены безмерного людского счастья и страдания, а также и саму вершащую свой божественный суд Судьбу, зал был полностью пуст. Лишь в середине стоял огромный, занимающий почти весь центр комнаты алтарь в виде вырезанной из красноватого шершавого камня головы какого-то ужасного мифического чудовища со множеством кристалликов-глаз. В его распахнутой пасти, усеянной, наверное, сотнями кинжально острых зубов и лежали, искрясь всеми цветами радуги, настолько, что глазам становилось больно, Четки Судьбы. Арэйн так и замер в восхищении, глядя на это потрясающее зрелище — блеск камней притягивал и завораживал, словно глаза змеи, будто бы лишая воли и мыслей. Он бы, наверное, мог бы вот так просто стоять и смотреть, вечность не отрывая взгляда от поистине божественного сияния Четок, но легкий шум, пробившийся с края сознания, заставил его отвлечься и поднять взгляд. Дверь напротив, точно такая же, как и та, в которую он вошел, отворилась и впустила… А кого бы вы подумали? Конечно же, это был никто иной как Лейлан, дорогой неразлучный враг.
— Ты-ы-ы… — два громких полных злобы выдоха, один удивленный, другой торжествующий, прорезали тишину зала.
Как будто очнувшись ото сна, Арэйн в пару прыжков преодолел не такое уж маленькое расстояние от дверей до алтаря и напряженно замер смотря в глаза Лейну, ничуть от него не отставшему. Тот так же сверлил брюнета сосредоточенным взглядом.
— А ну-ка убирайся отсюда, это моя добыча! — зашипел блондин, словно рассерженный кот, видя, что игра в гляделки себя не оправдала, и противник совершенно не собирается сгорать в огне его праведного возмущения.
— Да что ты говоришь, красавчик?! Откуда ты взял такую глупость? Пока она ничейная, но возьму ее я, так что можешь отвалить по хорошему! — в тон ему ответил Арэйн, стараясь сосредоточится, чтобы уловить тот момент, когда противник начнет действовать и опередит его. Но блондин, казалось бы, совершенно не обращал внимание на алтарь, сконцентрировав все свое внимание на сопернике.
— О-о-о! Ты у нас известный падальщик, у тебя даже собственно воображения нет, можешь только действовать по чужой подсказке. Не зря же, когда бы я только не вышел работать — ты тут как тут, словно тень.
Красивое лицо Лейна скривилось в откровенно презрительной гримасе, заставив Ара только скрипнуть зубами в желании не показать подступающей ярости.
— Кто бы говорил, сам таскаешься за мной, как приклеенный.
— Я? Врешь ты все!
В этот момент блондин и правда выглядел словно бы несправедливо оболганная невинность, и, не будь Арэйн знаком с ним столько времени, может даже и поверил бы, а так лишь саркастически фыркнул:
— А как же Жемчужины Мишина? Между прочим, я три недели готовился, а ты, воспользовавшись всеми моими наработками, увел их прямо у меня из-под носа. Или будешь снова отрицать? И после этого я падальщик? Сам ты стервятник!
— Я стервятник?!! Это была месть! Или у тебя уже склероз ранний, и ты не помнишь, что за месяц до этого «позаимствовал» одну вещицу из Сокровищницы Мертвых Королей — Камень Слез называется. Между прочим, я чуть из-за тебя не попался, кто ж так бездарно сигнальные заклинания то блокирует, дубина! Или у тебя руки не оттуда растут?!
— Откуда надо оттуда и растут! Во всяком случае, я магию чувствую хорошо и отчетливо в отличии от некоторых, которые даже не в силах определить, где стоит блок, а где нет.
— Чувствуешь ты может быть и отчетливо, только делаешь все через пень-колоду. Ты же даже на уроках всегда дрых самым что ни на есть бессовестным образом.
— А ты дядюшке взрывающиеся шарики под стул подкладывал, да еще и делал так, что бы я оставался виноватым. Как же я был счастлив, что тебе в тот раз все-таки всыпали как следует.
— Всыпать то всыпали, только вот после тебя!
— Ты и рад! Счастлив просто от этого! Фальшиво работаешь, «друг» мой Лейлан, я то, в отличии от тебя, ни разу ни на чем не попадался.
— О, да! Ты у нас надежный, как скала! А еще такой же мрачный и угрюмый. То-то тебя так девушки «любят», что бегут едва ли не в разные стороны.
А вот это уже был «удар ниже пояса». Едва сдерживаясь, чтобы не подскочить и не растерзать наглого красавчика на лоскутки, Арэйн мрачно отрезал:
— И любили бы! Если бы ты не вертелся перед каждой понравившейся мне девушкой, словно уж на сковородке, выставляя перед ними свои худые телеса и сахарную мордашку и плетя всякие романтические бредни. И не стыдно? Хотя о чем это я, тебе даже это слово наверное незнакомо!
— Да разве это любовь, когда ее парой слов с пути истинного сбить можно? — деланно удивился блондин. — Ты еще должен быть мне благодарен, что я твоих пассий «на вшивость» проверяю, а то посадит тебя под каблук какая-нибудь стервочка, и даже «мяу» сказать не успеешь.
С большим трудом задавив в себе закипающую ярость, Ар насмешливо, добавив в голос как можно больше иронии, поинтересовался:
— То есть, хочешь сказать, что это ты так обо мне беспокоишься?
— Ну, конечно! Ты ведь такой наивный в этих вопросах! — с наглой усмешкой, не оставляющей сомнений в «правдивости» сказанного, ответствовал блондин и грустно посетовал, смахнув со щеки несуществующую слезу. — Если ж тебя к рукам то приберут, жить будет до безобразия скучно! Кого ж я доводить то буду? Слушай мастера, слушай!
— Ну-ну! Уж ты то у нас известный специалист в ЭТОЙ области, только вот сомневаюсь, что о девушках что-либо знаешь! Ты же, говорят, больше по мужикам специализируешься? — вспомнив про возможное больное место противника весело уточнил брюнет.
— Да ты…
Арэйн с удовольствием отметил сверкнувшее в глазах Лейлана бескрайнее бешенство.
«Значит действительно это твоя болевая точка, «принцик», — мелькнула в его голове удовлетворенная мысль. — А теперь, давай же, бросайся на меня. Тебе ведь так хочется меня придушить. Отвлекись на минутку, а я в это время заберу Четки».
Лейн действительно бросился, вот только не на Арэйна, а в сторону Четок и схватив их резко дернул на себя. И ему бы все возможно удалось, но Арэйн, сперва чуть опешивший, быстро очнулся и уже через пару мгновений, оказавшись вплотную к алтарю, поймал буквально самый краешек такой вожделенной для них обоих вещи и, крепко ухватив, потянул на себя. Несколько мгновений парни, громко сопя и сверля друг друга огненно-гневными взглядами, мерились силами, перетягивая несчастный артефакт, словно канат на ярмарке, ни на чуточку не желая уступить один другому. Они, наверное, еще бы очень долго могли «сражаться» подобным образом, благо сил у обоих было — дай Боги каждому, но тут уж не выдержали Четки. То ли нить, на которую они были собраны, оказалась с гнильцой, то ли усилия были чересчур уж сильны, а может и еще что-то, но в один знаменательный момент, не выдержав напряжения, она с громким высоким звуком лопнула, и камни, словно крупный горох, резво застучали по полу.
Сказать, что оба вора были удивлены, значило бы ни сказать ничего — они были просто ошарашены случившимся. Едва удержавшись на ногах, парни обалделыми взглядами смотрели то друг на друга, то на остатки нити в своих руках, то на рассыпавшиеся по всей комнате камни, совершенно не веря в случившееся. Правда, долго удивляться им не дали. Внезапно, неизвестно откуда, как будто со всех сторон рванула дичайшая магия. Без направления, без цели, без окраса. Она обволакивала, словно туман, лишала зрения и слуха, жалила, как тысяча бешеных ос, ласкала, точно любящая мать.
Обжигая и замораживая, мутила разум.
Последняя мысль, пронзившая Арэйна буквально за миг до того, как он погрузился бездонный мрак, была на удивление банальной: «Какая ирония, и все-таки мы умираем вместе…»
Автор: мирэбо.
Бета: Lirilai de Nomore.
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: м/м.
Жанр: романс, немного юмор
Размер: макси.
Статус: закончен
Саммари: Проклятье вещь очень неприятная, особенно если благодаря ему ты оказываешься тесно связан с человеком, которого долгие годы ненавидел…
Дисклеймер: моё!
Размещение: с моего разрешения
От автора: Все будет очень просто и незамысловато))
Остальные главы можно найти здесь
Глава 1— Ты слышал, что Лейн вернулся в город? — небрежно, как бы невзначай, поинтересовался Люмьер, разливая по бокалам из небольшой пузатой бутылки дорогущее сейленское вино — маленький презент от нового делового партнера.
При этих словах Арэйн мысленно выругался — этого ему еще не хватало.
Что мог делать этот красавчик здесь? И вообще, как — ну как?! — этот паршивец посмел заявиться сюда, в его негласную вотчину. В особенности после того, как всего пару месяцев назад сорвал Арэйну такую многообещающую сделку, умудрившись скрыться с Кольцом Сэльфэра прямо у всех из-под носа?
— И что он здесь забыл? — стараясь казаться как можно безразличнее, скрывая уже во всю клокочущее внутри раздражение, протянул Ар. Но по взгляду, брошенному на него Люмом, понял, что лучшего друга обмануть наигранным равнодушием ему не удалось. Как же! Ведь в «теплые» отношения Арэйна Делакло и Лейлана Дамбэра был посвящен наверное весь славный город Тайдар — столица благословенной Илийской Империи (если конечно не вся Империя скопом). Во всяком случае, каждый, хоть мельком знакомый с этой парочкой, так уж точно. Ни одна их встреча не обходилась без скандала, чаще всего грандиозного и громкого, а то и вовсе перерастающего в банальную уличную драку.
Непримиримые враги, вечные соперники, постоянно пытающиеся как можно сильнее поддеть один другого, при этом, одновременно, таская «каштаны» из огня. В их отнюдь не легкой и опасной профессии и так было чересчур много риска, но это ни в коей мере не останавливало этих сорвиголов в их навязчивом желании обойти соперника по всем пунктам и при этом, так сказать по пути, «утопив» того как можно сильнее.
Такие разные, как Огонь и Лед, даже внешне. Легкий, солнечный Лейлан — высокий, изящный, как тростинка, и гибкий, словно змея, был красив просто до одури. Тонкие, аристократичные черты лица, нежная, словно шелк, чуть подернутая золотистым загаром кожа, огромные, сияющие будто топазы, светло-карие глаза и длинные, густые, светло-светло-медовые с золотистым отливом волосы, которые он постоянно носил заплетенными в сотни тонких косичек с яркими бусинами на концах.
В нем явно чувствовалась кровь аристократов и благородное воспитание, которое он, впрочем, тщательно скрывал, прячась за маской ярого циника и большого нахала. Но иногда через эту маску проглядывало настоящее его лицо, и тогда не оставалось сомнения, что он принадлежит к одной из семей Высшего Света.
Кто он такой — отвергнутый бастард, младший сын, сбежавший из дома в поисках приключений, — не знал никто. Как впрочем и того, откуда он пришел в город. Просто однажды, около десяти лет назад, худенький мальчонка, совсем почти ребенок, с непомерной ловкостью и хитростью, явно граничившими с необыкновенной наглостью, пробрался в дом к Матэ Таменкло — главе Серебряной Гильдии. И, представ перед его глазами, безо всякого страха и смущения заявил, что тот должен взять его в ученики. Немало удивившись и заинтересовавшись (все-таки заклинания защищающие его дом ставили самые лучшие маги) Глава все же решил принять в «Академию», как гордо называл он свое учебное заведение, этого мелкого нахаленка, благо у того были нужные в их профессии способности. И потом почти ни разу не пожалел о своем спонтанном решении.
Лейн оказался не просто талантливым — он был гениальным, схватывая любые знания на лету и впитывая их словно губка. Одно было плохо — мальчишка никак не мог ужиться с другим, не менее гениальным учеником дядюшки Матэ — Арэйном Делакло. Каждый раз, как только интересы этих мелких паразитов, как частенько называл их дядюшка, сталкивались, Академию, а позже и всю Гильдию, начинало лихорадить.
В противовес Лейлану Арэйн всегда был тихим, угрюмым и хмурым, как говорят — «себе на уме», и отличался отнюдь не легким характером, хотя и старался казаться более открытым и дружелюбным, чем был на самом деле. Да и внешне он был абсолютной противоположностью. Единственное одинаковое, что было у этих двоих – это высокий рост, в остальном же… Мощный и кряжистый, с хорошо развитыми мускулами, Арэйн даже в детстве, а тем более сейчас, фигурой больше всего напоминал борца. С не слишком симпатичным, хоть и чем-то располагающим (что было по истине странно при его почти всегдашней угрюмости) лицом, на котором выделялись черные, словно безлунная ночь, глаза с густыми, длинными ресницами (которые, надо сказать, вызывали зависть многих девушек). Его жесткие темные волосы с чуть заметной на солнце рыжей искринкой были коротко острижены и забавно топорщились во все стороны, как бы он их не причесывал. Впрочем, смеяться над его небрежной лохматостью давно уже никто не решался — это было одной из его наиболее «больных» тем, за которые он жестко мстил неосторожным весельчакам, порой даже за единое тихое «хи-хи». Причем не бил, как можно было бы подумать при первом взгляде на его фигуру (дрался он как раз редко и почти всегда именно с Лейном), а именно мстил, очень каверзно и с размахом морально «садил» ничего не подозревающую и успокоенную его дружелюбным поведением жертву «в лужу». Была в его характере этакая склонность к мелкой, и не совсем, мстительности. Во всяком случае, обиды он не забывал никогда.
В Академии дядюшки Матэ он оказался совсем случайно. Все до сих пор удивлялись как на него, внешне более подходящего для Красной гильдии — гильдии уличных грабителей и наемников, ну или на крайний случай для Черной Гильдии — гильдии убийц, обратил внимание глава привилегированной Серебряной Гильдии — гильдии, как нежно называл ее дядюшка Матэ, художественного изъятия магических амулетов и артефактов из «плохих» рук в руки золотые. Да и кто бы на его месте не заинтересовался мальчишкой, который в свои неполные двенадцать лет мало того, что раскидал троих мóлодцев, посланных «доброжелателями» по не совсем чистую душу Таменкло, так еще и с легкостью вертел в руках, с любопытством изучая и рассматривая, активированное Око Тьмы — знаменитый (и очень редкий) артефакт, убивающий одним, даже легким прикосновением к голой коже. Как оказалось, у мальчишки был врожденный иммунитет практически ко всем видам магии. И, конечно же, очень хитрый и немного благодарный (таки спасся бы он и сам без чужой помощи, Главой Гильдии за красивые глазки не становятся, но все же ни одно благородное дело не остается безнаказанным) дядюшка Матэ такой бриллиант упустить не мог. А мальчик, не смотря на всю свою ершистость и непримиримость, был очень старательным, что позволило ему со временем занять достойное место в Гильдии. Если еще не было бы Лейлана, Арэйн мог бы сказать, что жизнь удалась.
— Так все-таки, зачем он сюда пожаловал? — видя, что друг не спешит отвечать, повторил свой вопрос Арэйн и ехидно добавил: — Неужели он раскаялся и решил принести мне свои извинения?
Люм замялся, нервно перекатывая бокал с вином между ладоней и явно не желая отвечать. Но, видя, что Арэйн продолжает упрямо сверлить его немигающим взглядом, тяжело вздохнул и покачал головой:
— Зря я все-таки тебе это сказал. Но ведь ты все равно узнал бы. Так уж лучше от меня, — как бы в никуда пробормотал Люм и, снова вздохнув, добавил: — Не лез бы ты во все это.
— Во что? — вопросительно приподнял бровь Арэйн.
— Да во все… До сих пор, сколько мы уже знакомы, я никак не могу понять, чем же тебя привлекает вся эта опасность и таинственность, ведь лезешь в самое пекло. Какого марха тебе это нужно?
— За это «пекло», как ты говоришь, между прочим неплохо платят, — медленно потягивая вино, пожал плачами брюнет.
— А то у тебя денег мало!
— Уж чего-чего, а денег никогда мало не бывает!
— Такое чувство, что они тебе дороже жизни! Я так и жду, что с одного из своих «дел» ты можешь просто не вернуться. И ведь всегда выбираешь самые сложные… Есть же множество менее опасных профессий. Со своим умом ты мог бы стать кем угодно.
— Например торговцем, как ты? И ты не прав — я выбираю самые интересные. Кто же виноват, что украсть какую-нибудь полезную цацку из императорской казны куда увлекательнее, чем стянуть амулет от насморка у библиотекаря.
— А что, торговец — хорошая профессия, а главное никакой угрозы для жизни и нервы в порядке, — воодушевленно закивал Люм.
— Ну ты не скажи… — с сомнением протянул Арэйн. — Если рассмотреть все аспекты, то она поопаснее моей еще выйдет. Я тебе, кстати, в следующий раз эти слова припомню, когда ты мне будешь жаловаться на то, что тебя опять стража за контрабанду шпыняет… Или когда тебя очередная истеричная дамочка, которой нужно «такую вот штучку, круглую, чуть вытянутую по бокам и приплюснутую со всех сторон и со слегка закругленными уголками… и нет, мадам не знает, как эта штучка называется и для чего она нужна тоже, просто мадам ее сегодня ночью во сне увидела и хочет себе такую же», до нервного тика доведет… Да и если бы даже не так! Если бы она была хоть трижды спокойной, мне моя профессия нравиться, и уж менять ее я точно ни на что не собираюсь.
По тону друга поняв, что он сейчас не в настроении вести философские диспуты на эту поистине животрепещущую тему, которую они обсуждали уже не в первый раз и дай Боги не в последний, Люм только махнул рукой и залпом проглотил вино даже не почувствовав вкуса.
Как, спросите Вы, могли подружиться потомственный торговец и вор-артефактник? О, очень даже просто, прямо как дважды два — по пьяни. В тот день Арэйн праздновал завершение очередного грандиозного (а по мелочам он не работал никогда) дела. С размахом, надо сказать, праздновал, так, что смог вовлечь в свою гулянку практически весь трактир. Не смотря на всю его нелюдимость, пить один он не любил. И уж тем более не любил, когда его веселье портила чья-нибудь грустная унылая физиономия.
Люму же в тот день не везло просто катастрофически. Мало того, что суммы в бухгалтерской книге из доверенной ему отцом лавки никак не желали сходиться, и очередная партия товара оказалась безвозвратно испорчена из-за беспечности перевозчиков, так еще и стража всё вокруг крутится, да с вопросами лезет — «Как поживаешь ты, Люмьер Аризо, как у отца здоровьичко. А не продаешь ли ты, господин хороший, чего-нибудь недозволенного да опасного» и следит, и вынюхивает. Не иначе, как конкуренты проклятые! Опять им что-то на уши нашептали. А ведь буквально со дня на день новая партия хлифской курительной травки должна прийти — ежели найдут? Так еще и девушка бросила… В общем полный мрак. Ну как тут не пойти и не напиться?
Люмьер до сих пор не мог понять, что же заставило его так разоткровенничаться перед абсолютно незнакомым парнем, нагло подсевшему к нему за столик. Да и Арэйн недоумевал, отчего же он с таким сочувствием отнесся к грустному юноше с соломенной челкой, так одиноко сидевшему в углу, и уж тем более неизвестно, что его вынудило этому юноше помочь. Хотя, о том, что у пьяного в голове, могут знать только боги, да и то, скорее всего, затруднятся с ответом.
Однако, «помог» вор своему вновь обретенному другу в своем, в истинно серебряногильдейском духе.
Когда пьяный почти в никакуйск Арэйн, внутренне поражаясь своей наглости, неожиданно предложил украсть для Люма артефакт Везенья и Удачи, хранящийся в городском музее и охраняемый как зеница ока, он совсем не ожидал, что этот скромный юноша из интеллигентной торговой семьи пойдет на такую аферу. Вор был готов к тому, что Люм, возмутившись, развернется и уйдет, а то и кликнет стражу, и уже хотел сказать, что пошутил. Но тот, будучи не менее «трезвым» и явно только по этому (а совсем даже не из-за врожденного авантюризма), абсолютно не удивившись такому вопиющему по своей наглости предложению, еще более неожиданно (в том числе и для самого себя) согласился, да еще и почему-то настоял, чтобы воровать они шли вместе. Сначала Арэйн, еще цепляющийся за реальность остатками своего былого трезвомыслия, конечно же отказался от такого «попутчика», но после долгих уговоров, убеждений, разговоров «за жизнь» и еще двух кувшинов вина, причина спора была благополучно забыта, и они, слегка покачиваясь и распугивая случайных прохожих внушительным перегаром, отправились «на дело». О том, как все происходило, лучше не рассказывать — такого бреда ни одна бумага не снесет. Позже, вспоминая свои ночные похождения, друзья-собутыльники до благоговения ужасались собственной бесконечной наглости и безграничному нахальству, а еще больше, прямо-таки просто потрясающему везению, без которого они могли попасться страже, наверное с тысячу раз. И как только живы-здоровы, а главное свободны остались? Сплошные чудеса. Но артефакт они все-таки украли, причем украли крайне удачно, так, что его хватились только под утро. Правда, он оказался обычным амулетом, да еще и полуразряженным, и его потом пришлось возвращать, но это уже совсем другая история.
Вот после этого совместного приключения они и сдружились.
— Так все-таки ты знаешь или нет, зачем наше «прекрасное высочество» принесло сюда свою сиятельную задницу? — рыкнул Арэйн, начиная терять терпение и уже даже не пытаясь скрывать раздирающий его изнутри гнев. — Ты ведь прекрасно знаешь, что я все равно до всего докопаюсь. Сам, без тебя! Но в этом случае ты на меня больше можешь не рассчитывать — очень обижусь!
— Да расскажу я, расскажу. Только пообещай мне, что на этот раз ты не полезешь в самое пекло.
— Ну уж нет, — упрямо мотнул головой Арэйн, — ничего я обещать не буду, во всяком случае пока не узнаю в чем дело. Ну же давай, рассказывай.
Нервно поерзав на стуле и выпив еще бокал вина в надежде хоть немного оттянуть неизбежное, но прекрасно понимая, что друг все равно не отступится, Люм посмотрел Арейну прямо в глаза и на одном дыхании выпалил:
— Говорят, что Лейн собирается украсть Четки из храма Нааль-дан.
Зря вот он сделал это так резко, нужно было предупредить, подготовить — Арэйн делавший в это время глоток поперхнулся и закашлялся, словно больной на последней стадии чахотки.
Едва вернув себе дыхание и отстранившись от отнюдь не ласково бьющей по спине руки друга, вор еще не твердым голосом просипел:
— Он собирается сделать ЧТО?
— Украсть Четки из храма Нааль-дан, — покорно и как-то обреченно повторил Люм.
— Он что, совсем псих?
В ответ Люм только пожал плечами. Впрочем, вопрос был риторический. Все знали, что только самый последний сумасшедший осмелиться покуситься на что-либо в храме Нааль-дан — Великой Богини Судьбы — юной девушки, как ее изображали, — с лицом разделенным на две половины: одна — красивая, словно свежайшее, прекраснейшее весеннее утро, с нежнейшей алебастровой кожей и совершенными чертами; вторая — жуткое подобие человеческого лица, испещренное грубыми шрамами и язвами. Два лица Судьбы — жутчайшее и прекрасное.
По легенде, своими Четками, состоящими вперемешку из восхитительных, чистой воды драгоценных камней всех цветов и оттенков, и лишь слегка облагороженных серых булыжников, она отсчитывает меру счастья и горя выпадающих на долю того или другого человека. Никто и никогда не смеет посягать на имущество Богини. Даже не потому, что в ее храме и шагу нельзя ступить без разрешения жрецов, чтобы не угодить в какую-нибудь хитроумную смертельную ловушку, нет. Просто проклятия, которые накладывает Богиня Судьба на святотатцев, могут быть порой ужаснее, чем самая мучительная смерть, и ничего поделать с ними уже невозможно, редко когда они обратимы. Ведь как говорят — от Судьбы не уйдешь.
— Слушай, а может это все враньё? — наконец справился со своим удивлением Арэйн. — Ну не верю я, что наш «конфетный мальчик» совсем потерял голову. Да я бы ни за какие деньги туда не полез! Очень надо, умирать во цвете лет. А он, как бы то ни было больно это признавать, мальчик далеко не глупый.
— Мне это сказал Таки Кривой, — отрицательно покачал головой Люм. — А он, ты знаешь, непроверенных фактов не держит.
— Нет, вот ты мне скажи, — возмущенно взвился вор, — почему я об этом узнаю последним.
Люм, на эту вспышку ехидно усмехнувшись, насмешливо заявил:
— Поменьше бы нападал на тех, кто — о ужас! — посмел в твоем присутствии упомянуть о Лейне. Все знают, как ты его ненавидишь и что делаешь с теми, кто отважится заговорить о нем при тебе.
— И вовсе я не нападаю, — мрачно и слегка пристыжено буркнул Арэйн. — Вех сам виноват, он ТАК при мне расписывал все его профессиональные достоинства, вот и договорился.
— Скажи еще спасибо, что Лейна, а не твои, — громко и прямо таки неприлично заржал Люм, а затем, видя недоумевающий взгляд друга удивленно добавил: — Неужели ты не знаешь — Вех уже давно Лейлана добивается.
— Чего добивается? — все еще не понимая причину такого веселья своего друга тупо переспросил вор.
— Ну-у-у… — протянул Люм с самым невинным выражением на лице, едва удерживаясь от смеха. — Того самого, для чего девок на сеновал зовут.
— Тьфу ты черт! — Арэйн скривился так, словно бы его заставили выпить целую чашку полынной настойки. — Этот извращенец еще и с мужиками спит. Дали же Боги врага, не могли уж, если без врагов совсем никак, хотя бы на кого-нибудь поприличнее расщедриться. А то…
Сдерживающийся до сих пор Люм, после этих слов заржал повторно, аж до выступивших на глазах слез.
— Ну а что? Разве не так? — фыркнул Арэйн с недовольством и слабым недоумением наблюдая за реакцией друга. — Хотя при его смазливом личике и красивой фигурке об этом надо было давно догадаться!
— Да нет же! — наконец отсмеявшись, ответил Люм. — Наоборот, говорят, что Лейлан так врезал Веху по челюсти, когда он к нему с признаниями полез, что тот больше недели ничего кроме жидких супчиков есть не мог. Так что не думаю, что он мужиками интересуется.
— Да-а-а… Нет, я конечно знал, что такая «сладкая» внешность всегда была для него «больным местом», да еще и источником всевозможных неприятностей, но чтоб настолько…— заинтересованно протянул Арэйн, а потом, пакостно улыбнувшись, добавил: — В таком случае можно будет нанять и послать к нему пару-тройку ухажеров, пусть доводят его до белого каления, серенаду там споют под окошком или еще чего такого. Может он, наконец, прекратит в мои дела свой длинный нос совать. А еще можно слухи пустить… Чем марх не шутит, когда Боги спят, возможно это его хоть на время отвлечет.
— А не боишься, что он тебе отомстит? — с сомнением хмыкнул Люм.
— Да что он может сделать?
— Хотя бы пустит те же самые слухи про тебя!
— Ну-ну, пусть попробует, — улыбка Арэйна стала еще более злорадной. — Чем больше сопротивляется жертва, тем приятнее победа.
— Смотри, я тебя предупредил!
— Ладно, ладно! Это же так, планы. Ему еще надо из храма живым-здоровым вернуться, что очень и очень сомнительно, — беспечно махнул рукой вор, а затем, сладко потянувшись и зевнув, пробормотал: — Пойду-ка я домой, а то что-то засиделся у тебя.
Люм только пожал плечами.
— Как хочешь, я тебя не держу. Но может лучше у меня переночуешь, на улице уже совсем темно.
— Ты думаешь я заблужусь?
Голос Арэйна звучал наиграно обижено, заставив Люма только укоризненно покачать головой. Арэйн и в трезвом то виде особым чувством самосохранения не отличался, а уж выпимши, даже если совсем чуть-чуть…
— Нет, я думаю ты опять приключений на свою голову найдешь.
— Ха! Приключения! Разве ими можно напугать настоящего авантюриста!
Поняв что переубедит друга он вряд ли сможет, Люм только махнул рукой.
— Ну как знаешь…
Встав, Арейн схватил со спинки стула свой плащ и пошел по направления к выходу. Люм окликнул своего друга, когда тот был уже у самого порога.
— Надеюсь, ты не собираешься туда идти?
Повернувшись, Арэйн наткнулся на серьезный и настороженный взгляд друга и насмешливо произнес:
— Я же не совсем еще сумасшедший.
Глава 2
***
Нет, он окончательно сбрендил!
Вот какой марх заставил его лезть сюда? Неужели так сложно было послушать Люма и не ввязываться в это дело? Сидел бы дома, прижав за… кхм… то самое место, в котором обычно у авантюристов шило находится, к дивану, и ни о чем бы не беспокоился! Не-э-э-эт! Приключений найти захотелось на эту злополучную «пятую» точку! Можно подумать, их и так в его жизни мало было! Вот теперь добился — отыскал еще, да в таких количествах, что наверное даже Проклятым Богам не снилось. Но ведь не мог он иначе! Не мог! А если, не дай Боги, Лейлану все же повезет, и неугомонный блондинчик сможет захапать без вреда для своего здоровья этот мархов артефакт? И что? Неужели он даже не попытается хоть чем-нибудь ему помешать? Конечно же нет!
Не таков Арэйн Делакло, ох не таков! Он лучше сам помрет, но препону закадычному врагу поставит, а еще лучше — утянет того за собой, чтобы не так одиноко было в Темных Чертогах.
Жаль вот только, что, кажется, смерть его придёт все же раньше…
В данный момент, едва увернувшись от тонких и острых, как кончик шпаги, и твердых, словно хорошая сталь, ледяных игл, внезапно вылетевших из стены, Арэйн костерил себя, свое упрямство и свой дурной характер на все лады. Ну и Лейну, как всегда, заодно, доставалось — не полез бы он сюда — все было бы прекрасно, так нет же, понесло этого неуемного…
И хорошо, что в последний момент, пусть почти с опозданием, Арэйн умудрился почувствовать ту самую ловушку, а иначе бы висеть ему на противоположной стене, пришпиленным к ней, словно бабочка у коллекционера. И конец бы всего приключения…
Но, надо признать, учителя Академии постарались на славу, вбивая (иногда и буквально) в своих учеников навыки до уровня инстинктов, так, что тело действовало само, даже не дожидаясь команд мозга. Только это Арэйна и спасло. Подобные рефлексы уже не раз и не два помогали ему в прошлом, вот и сейчас… Если бы еще не безумное количество абсолютно сторонней магии, идущее казалось бы от самих стен, запутывающее, мешающее сосредоточится на чем-то одном, может все было бы и не так печально и даже в чем-то весело. Но об этом оставалось только мечтать, напрягаясь до головной боли в попытке вычислить — действительно ли это «фонит» очередной капкан или всего лишь еще одна обманка.
Способность чувствовать, а иногда и видеть магию (и, естественно, всевозможные магические ловушки) была у каждого из членов Серебряной Гильдии — это являлось одним (и самым важным) из критериев приема новобранцев. Причем подобную способность тщательно лелеяли и развивали, добиваясь порой действительно ошеломляющих результатов. А как же иначе? Артефакты, как и прочие магические (да и просто очень ценные) вещи чаще всего защищали всевозможными заклинаниями — от рядовых, безобидных пугалок, которые практически всегда можно было с легкостью обезвредить, до заковыристых и смертельно опасных, с которыми мог справиться далеко не каждый маг, особенно из начинающих. Впрочем, у серебряногильдейцев были свои, только им известные приемы и секреты, которые были очень и очень действенны и охранялись куда как лучше императорских тайн.
Вот только в данный момент даже эти знания помогали мало (хотя, надо признать, что без них бы Ар дальше входа и не продвинулся — там бы голову и сложил). В дополнение ко всему вышесказанному, здесь, в этом марховом храме, вперемешку с магическими шли и обычные, механические ловушки. И даже больше того — встречались и смешанные, а это было очень, очень плохо. Нет, конечно же, в Гильдии их этому учили тоже (там вообще учили всему, что может пригодиться приличному вору). Но то напряжение всех органов чувств, физических сил и вместе с этим магического чутья, которое требовалось для обнаружения одновременно всех типов стоящих на пути капканов, помноженное на несметное количество (и хорошее качество) оных, здорово изматывало. А при всем при этом нужно было еще и найти правильный путь в том лабиринте, что явно только по ошибке назывался храмом. До сих пор Арэйн продолжал идти только на чистом профессионализме и огромном везении. Но вот могло ли так продолжаться и дальше? Вору очень бы хотелось на это надеяться.
Следующие несколько десятков минут превратились для Арэйна в один долгий, непрекращающийся кошмар. Бесконечные коридоры, утыканные, словно еж иголками, всевозможными ловушками — огненная яма, тиски Вальмора, ледяной дождь, пики Сэрха и многие, многие другие — просто на любой, самый извращенный вкус. Не даром в эти катакомбы не суются даже самые отчаянные сорвиголовы, прекрасно догадываясь, какой «жаркий» прием их здесь ждет, а подобных «приключений» не нужно никому, кто хоть на сотую долю дорожит своей жизнью. Арэйн не сказать бы что и не дорожил, но явно возможность помешать хоть в чем-то малом этому смазливому красавчику была куда важнее. Ненависть — страшная штука…
Арэйн и сам безмерно удивлялся, каким образом он прошел все эти «препятствия» практически невредимым, за исключением, конечно, многочисленных синяков и царапин, а так же качественно подпаленной куртки и потерянных инструментов. Мистика просто, или везение чистой воды. Не зря же все говорят, что воры — самый удачливый народ, если, конечно, это настоящие воры, а не какая-нибудь мелкая шушера, годящаяся только на то, чтобы у зевак на площади кошельки срезать…
Достигнув, наконец-то, огромных кованых дверей, ведущих в главный зал храма Нааль-дан, парень замер перед ними в нерешительности. Что-то мешало ему просто открыть их и войти. Не предчувствие опасности, нет, и даже не ощущаемые рядом волны магии, к ним он за все то время, которое находился в храме, уже привык. Просто какой-то необъяснимый, рождающийся в глубине души трепет, заставляющий все сильнее и сильнее с каждой прошедшей секундой сомневаться в правильности принятого им решения. Не нужно было сюда приходить — он знал это еще в тот момент, два дня назад, когда Люм рассказал ему о планах Лейна.
В ту ночь, выйдя из дома своего друга, Ар действительно всей душой не желал ввязываться в эту самоубийственную авантюру, про себя посмеиваясь над неимоверной глупостью и самоуверенностью ненавистного блондина. Но, видимо, если уж Судьба смеется, то от всей души. Надо же ему было по пути к себе заглянуть в тот кабак на улице Десяти мостов. Его словно марх дернул зайти туда. И, конечно же, первым, кого, войдя, он увидел, был беззаботно-веселый Лейн, отчаянно праздновавший свое возвращение. Такой же, как всегда: наглый, самоуверенный и упивающийся всеобщим вниманием. При одном только взгляде на него все стремление не вмешиваться превратилась в прах, а уж когда блондин, заметив его у двери, сказал какую-то очередную гадость… Решение помешать во что бы то ни стало утвердилось в сознании вора окончательно.
Еще в то время он почувствовал холодок в груди и словно бы ощущение чужого требовательного взгляда, сверлящего его спину, но он не мог отступить, ни тогда, ни тем более сейчас. Арэйн прекрасно осознавал, что шутки с Богами, а тем более с самой Судьбой, — это очень плохая идея, но и ни за что не мог отдать предполагаемые лавры славы своему давнему недругу. Тем более, что к плохим предчувствиям примешивалось какое-то непонятное, тянущее душу, волнующее все его существо ожидание, заставившее Арэйна презреть все доводы интуиции — одного из главных инструментов вора — и отправиться сюда. Оставалось только надеяться, что он сделал правильный выбор.
Лейна нигде не наблюдалось, как и следов того, что он был здесь ранее. Неужели еще не пришел? Очень странно. Обычно блондин бывал более «пунктуальным», появляясь на месте очередной «работы» почти одновременно с Аром.
С ним что-то случилось? Или лабиринт все же оказался сильнее? Вряд ли! Арэйн отбросил эту мысль как совершенно невозможную. Красавчик, надо отдать ему должное, был живуч и увертлив, как кошка даже не с девятью, а с девяносто девятью жизнями. И уж, если кто был в состоянии пройти через все ловушки (кроме конечно же самого Арэйна), то это он.
Простояв перед дверьми еще какое-то время, все так же не решаясь войти, вор даже подумал, не было ли это всего лишь приманкой для него? Ну, для того, чтобы он сложил свою буйну голову в храмовом лабиринте? И, хотя подобное коварство как-то не слишком укладывалось в характер блондина, эта догадка, надо признать, выглядела вполне правдоподобно. Другое дело, что в нее совершенно не хотелось верить. Но если и так…
«Что ж, — подумал брюнет удовлетворенно осклабившись, — если это так, то даже и лучше, он очень удивится когда узнает, что мне все удалось».
И словно бы именно эта мысль придала ему решимости. Быстро подойдя к двери, он легким движением рук открыл створки и без промедления вошел в большой, весь наполненный ярким, идущим словно бы из неоткуда светом зал.
Украшенный разнообразными фресками, изображающими сцены безмерного людского счастья и страдания, а также и саму вершащую свой божественный суд Судьбу, зал был полностью пуст. Лишь в середине стоял огромный, занимающий почти весь центр комнаты алтарь в виде вырезанной из красноватого шершавого камня головы какого-то ужасного мифического чудовища со множеством кристалликов-глаз. В его распахнутой пасти, усеянной, наверное, сотнями кинжально острых зубов и лежали, искрясь всеми цветами радуги, настолько, что глазам становилось больно, Четки Судьбы. Арэйн так и замер в восхищении, глядя на это потрясающее зрелище — блеск камней притягивал и завораживал, словно глаза змеи, будто бы лишая воли и мыслей. Он бы, наверное, мог бы вот так просто стоять и смотреть, вечность не отрывая взгляда от поистине божественного сияния Четок, но легкий шум, пробившийся с края сознания, заставил его отвлечься и поднять взгляд. Дверь напротив, точно такая же, как и та, в которую он вошел, отворилась и впустила… А кого бы вы подумали? Конечно же, это был никто иной как Лейлан, дорогой неразлучный враг.
— Ты-ы-ы… — два громких полных злобы выдоха, один удивленный, другой торжествующий, прорезали тишину зала.
Как будто очнувшись ото сна, Арэйн в пару прыжков преодолел не такое уж маленькое расстояние от дверей до алтаря и напряженно замер смотря в глаза Лейну, ничуть от него не отставшему. Тот так же сверлил брюнета сосредоточенным взглядом.
— А ну-ка убирайся отсюда, это моя добыча! — зашипел блондин, словно рассерженный кот, видя, что игра в гляделки себя не оправдала, и противник совершенно не собирается сгорать в огне его праведного возмущения.
— Да что ты говоришь, красавчик?! Откуда ты взял такую глупость? Пока она ничейная, но возьму ее я, так что можешь отвалить по хорошему! — в тон ему ответил Арэйн, стараясь сосредоточится, чтобы уловить тот момент, когда противник начнет действовать и опередит его. Но блондин, казалось бы, совершенно не обращал внимание на алтарь, сконцентрировав все свое внимание на сопернике.
— О-о-о! Ты у нас известный падальщик, у тебя даже собственно воображения нет, можешь только действовать по чужой подсказке. Не зря же, когда бы я только не вышел работать — ты тут как тут, словно тень.
Красивое лицо Лейна скривилось в откровенно презрительной гримасе, заставив Ара только скрипнуть зубами в желании не показать подступающей ярости.
— Кто бы говорил, сам таскаешься за мной, как приклеенный.
— Я? Врешь ты все!
В этот момент блондин и правда выглядел словно бы несправедливо оболганная невинность, и, не будь Арэйн знаком с ним столько времени, может даже и поверил бы, а так лишь саркастически фыркнул:
— А как же Жемчужины Мишина? Между прочим, я три недели готовился, а ты, воспользовавшись всеми моими наработками, увел их прямо у меня из-под носа. Или будешь снова отрицать? И после этого я падальщик? Сам ты стервятник!
— Я стервятник?!! Это была месть! Или у тебя уже склероз ранний, и ты не помнишь, что за месяц до этого «позаимствовал» одну вещицу из Сокровищницы Мертвых Королей — Камень Слез называется. Между прочим, я чуть из-за тебя не попался, кто ж так бездарно сигнальные заклинания то блокирует, дубина! Или у тебя руки не оттуда растут?!
— Откуда надо оттуда и растут! Во всяком случае, я магию чувствую хорошо и отчетливо в отличии от некоторых, которые даже не в силах определить, где стоит блок, а где нет.
— Чувствуешь ты может быть и отчетливо, только делаешь все через пень-колоду. Ты же даже на уроках всегда дрых самым что ни на есть бессовестным образом.
— А ты дядюшке взрывающиеся шарики под стул подкладывал, да еще и делал так, что бы я оставался виноватым. Как же я был счастлив, что тебе в тот раз все-таки всыпали как следует.
— Всыпать то всыпали, только вот после тебя!
— Ты и рад! Счастлив просто от этого! Фальшиво работаешь, «друг» мой Лейлан, я то, в отличии от тебя, ни разу ни на чем не попадался.
— О, да! Ты у нас надежный, как скала! А еще такой же мрачный и угрюмый. То-то тебя так девушки «любят», что бегут едва ли не в разные стороны.
А вот это уже был «удар ниже пояса». Едва сдерживаясь, чтобы не подскочить и не растерзать наглого красавчика на лоскутки, Арэйн мрачно отрезал:
— И любили бы! Если бы ты не вертелся перед каждой понравившейся мне девушкой, словно уж на сковородке, выставляя перед ними свои худые телеса и сахарную мордашку и плетя всякие романтические бредни. И не стыдно? Хотя о чем это я, тебе даже это слово наверное незнакомо!
— Да разве это любовь, когда ее парой слов с пути истинного сбить можно? — деланно удивился блондин. — Ты еще должен быть мне благодарен, что я твоих пассий «на вшивость» проверяю, а то посадит тебя под каблук какая-нибудь стервочка, и даже «мяу» сказать не успеешь.
С большим трудом задавив в себе закипающую ярость, Ар насмешливо, добавив в голос как можно больше иронии, поинтересовался:
— То есть, хочешь сказать, что это ты так обо мне беспокоишься?
— Ну, конечно! Ты ведь такой наивный в этих вопросах! — с наглой усмешкой, не оставляющей сомнений в «правдивости» сказанного, ответствовал блондин и грустно посетовал, смахнув со щеки несуществующую слезу. — Если ж тебя к рукам то приберут, жить будет до безобразия скучно! Кого ж я доводить то буду? Слушай мастера, слушай!
— Ну-ну! Уж ты то у нас известный специалист в ЭТОЙ области, только вот сомневаюсь, что о девушках что-либо знаешь! Ты же, говорят, больше по мужикам специализируешься? — вспомнив про возможное больное место противника весело уточнил брюнет.
— Да ты…
Арэйн с удовольствием отметил сверкнувшее в глазах Лейлана бескрайнее бешенство.
«Значит действительно это твоя болевая точка, «принцик», — мелькнула в его голове удовлетворенная мысль. — А теперь, давай же, бросайся на меня. Тебе ведь так хочется меня придушить. Отвлекись на минутку, а я в это время заберу Четки».
Лейн действительно бросился, вот только не на Арэйна, а в сторону Четок и схватив их резко дернул на себя. И ему бы все возможно удалось, но Арэйн, сперва чуть опешивший, быстро очнулся и уже через пару мгновений, оказавшись вплотную к алтарю, поймал буквально самый краешек такой вожделенной для них обоих вещи и, крепко ухватив, потянул на себя. Несколько мгновений парни, громко сопя и сверля друг друга огненно-гневными взглядами, мерились силами, перетягивая несчастный артефакт, словно канат на ярмарке, ни на чуточку не желая уступить один другому. Они, наверное, еще бы очень долго могли «сражаться» подобным образом, благо сил у обоих было — дай Боги каждому, но тут уж не выдержали Четки. То ли нить, на которую они были собраны, оказалась с гнильцой, то ли усилия были чересчур уж сильны, а может и еще что-то, но в один знаменательный момент, не выдержав напряжения, она с громким высоким звуком лопнула, и камни, словно крупный горох, резво застучали по полу.
Сказать, что оба вора были удивлены, значило бы ни сказать ничего — они были просто ошарашены случившимся. Едва удержавшись на ногах, парни обалделыми взглядами смотрели то друг на друга, то на остатки нити в своих руках, то на рассыпавшиеся по всей комнате камни, совершенно не веря в случившееся. Правда, долго удивляться им не дали. Внезапно, неизвестно откуда, как будто со всех сторон рванула дичайшая магия. Без направления, без цели, без окраса. Она обволакивала, словно туман, лишала зрения и слуха, жалила, как тысяча бешеных ос, ласкала, точно любящая мать.
Обжигая и замораживая, мутила разум.
Последняя мысль, пронзившая Арэйна буквально за миг до того, как он погрузился бездонный мрак, была на удивление банальной: «Какая ирония, и все-таки мы умираем вместе…»
@темы: Слеш, Судьба любит пошутить, Мое творчество
-
-
04.09.2011 в 19:02шерстьволосы дыбом встали))))) читаем читаем дальше!-
-
04.09.2011 в 19:51