Ну вот, наконец-то, я и закончила. Хочу извинится перед всеми за такое долгое ожидание. И, надеюсь, хоть кто-нибудь еще это читает.
Название: Судьба любит пошутить
Автор: мирэбо.
Рейтинг: NC-17.
Пейринг: м/м.
Жанр: романс, немного юмор
Размер: макси.
Статус: закончен.
Саммари: Проклятье вещь очень неприятная, особенно если благодаря ему ты оказываешься тесно связан с человеком, которого долгие годы ненавидел…
Дисклеймер: моё!
Размещение: с моего разрешения
От автора: Все будет очень просто и незамысловато))
Остальные главы можно найти здесь
Глава 23
На этот раз Арэйна разбудило ощущение безумной тоски и безысходности, ледяными щипцами хватающее за душу. Оно было настолько насыщенным и осязаемым, что тело, словно судорогой сводило, заставляя задыхаться и корчится от фантомной боли. Лишь момент, показавшийся вечностью. Чувство схлынуло так же внезапно, как и пришло, оставив после себя тупую, ноющую боль где-то в глубине, словно старая и давно зажившая рана, дающая о себе знать перед ненастьем.
Открыв глаза и оглядевшись, он с легкостью обнаружил причину своего беспокойства. Эта „причина”, одетая только в штаны, сидела на подоконнике и задумчиво смотрела вдаль. Лицо его было спокойным и бесстрастным, да и тело казалось расслабленным, но Арэйн с первого взгляда понял, что это всего лишь маска, и та волна, которую он только что словил, исходила именно от Лея.
Понимающе хмыкнув — опять этот болван себе проблем навыдумывал — Ар легко подскочил с кровати и, натянув лежащие рядом брюки, подошел к Лею. Тот ни единым мускулом не отреагировал на его приближение, лишь когда мужчина приобняв, уткнулся губами ему в шею, чуть вздрогнув, отстранился.
— Пожалуйста, не нужно этого...
Голос его был отстраненным и бесцветным, словно из него долго и с особо изощренным удовольствием вытравляли все чувства.
Арэйн замер. Неужели он сделал что-то не так? Чем-то обидел...? Ведь казалось, что все было хорошо.
Отступив на шаг Ар жалобно, словно потерянный ребенок, спросил:
— Почему? Я сделал что-то не так? Тебе было больно?
Наконец повернувшись, Лей внимательно посмотрел ему в глаза, затем, не отрывая взгляда, легко соскользнул с подоконника и, придвинувшись почти вплотную, коснулся щеки самыми кончиками пальцев.
— Нет. Все хорошо. Мне понравилось и даже очень. Все было замечательно...
Ар, сердце которого почти остановилось, напряженно выдохнул:
— Тогда почему?
Лей медленно покачал головой, его рука, словно лишившись всей силы разом, соскользнула вниз и повисла безжизненной плетью.
— Потому что мы не должны этого делать.
— И что это опять? Опять твои глупые предрассудки? — взрыкнул Ар, хватая блондина за плечи и слегка встряхивая, а потом просяще добавил, видя, что тот не собирается отвечать. — Я не понимаю… Ты хочешь, я хочу. Мы оба хотим друг друга. И какая разница, что об этом думают другие. Марх с ними, пусть осуждают, главное нам с тобой хорошо.
— Дело не в этом.
— А в чем же тогда?
Грустная улыбка на лице Лея превратилась в какую-то невыразительную гримасу отчаяния, а затем и совсем исчезла, заставив лицо будто закаменеть. Глаза его словно потеряли всякое выражение. Правда, уже через миг, блондин взял себя в руки по его лицу ничего нельзя было прочесть кроме легкой грусти. Ару даже подумалось, уж не привиделось ли ему эта перемена.
— Да мы хотим друг друга — медленно начал Лей. — но, что бы ты не думал, что бы ты не говорил, это не наши настоящие желания. За нас говорит и чувствует проклятье. Подумай сам... Ты ведь ненавидел меня, презирал, а теперь хочешь сказать что вдруг ни с того ни с сего проникся ко мне любовью. Молчи, все, что бы ты не сказал, будет навеяно проклятьем. А когда его снимут... Когда мы освободимся, все станет на свои места. Мы снова возненавидим друг друга, снова... Марх какая разница. Главное что мы будем сожалеть о совершенном. И так уже натворили слишком много. Но что было, то было. Достаточно. Давай не будем усугублять агонию.
Ару показалось, что он падает в тёмный бездонный колодец и летит там, в бесконечности и пустоте, уже не живой, но еще и не умерший.
Ему было больно. Проклятье? Это все, все, что было между ними: огонь, страсть, блаженство — это все лишь проклятье? Нет, конечно, ему тоже приходила такая мысль в самом начале их вынужденного путешествия, но то влечение стало лишь толчком для настоящего чувства. И в данный момент он был абсолютно уверен, что его чувства истинные, неподдельные, не внушенные кем или чем-либо. Сейчас он понимал, что никогда больше не сможешь ненавидеть своего бывшего врага и соперника, своего безумного, страстного, нежного любовника.
И ничто уже не изменит этого.
Ар хотел уже со всей горячностью возразить, сказать что, его чувства не изменятся. Вот только…
А что если изменятся чувства Лея? Эта мысль пронзила его словно ударом. Что если он сейчас заставит, уговорит своего любимого принять их отношения, а потом, когда действие проклятье сойдет на нет, постепенно тот поймет что Ар ему не нужен. Ведь, если верить его словам, он до сих пор сомневается, а, значит, чувствует что, что-то не так с его влечением к Арэйну. Больно будет обоим. Готов ли он заставить страдать своего любимого человека ради нескольких дней призрачного счастья.
Ар крепко задумался.
Он ведь уже давно смирился с тем, что им никогда не быть вместе. А эта ночь пусть будет бережено хранимым, лелеемым сладким воспоминанием.
Пусть будет так. Он не будет навязываться. Если Лейн считает, что так будет лучше, он покорится и забудет. И плевать, что его душа воет и плавится от подступающей обиды и боли. Он больше его не побеспокоит.
— Хорошо. — каменным голосом изо всех сил стараясь казаться спокойным проговорил Ар. — Мы забудем об этом, если ты так желаешь.
Сказав это он отвернулся от все еще стоящего, словно каменная статуя, блондина, быстро оделся, не глядя на него и вышел из комнаты. Пусть боль, пусть что угодно, но сейчас ему хотелось побыть одному, да и разве может сравниться боль от проклятья с тем, что сейчас торилось у него в душе.
***
Но далеко он, естественно, не ушел, так и остался стоять в маленьком коридорчике, прислонившись спиной и затылком к закрытой двери, и смотря широко распахнутыми глазами пред собой, но при этом не видя ничего, кроме темной пустоты.
Ему было больно, очень больно. Почему? Отчего? Как бы Ар не отрицал, как бы себя не обманывал, но нужно было признаться себе — он просто-напросто влюбился в Лея, прошедшая ночь только подтвердила давно зревшую догадку. Не просто похоть, и уж точно не проклятье, а что-то более сильное и более глубокое. Во только Лей, похоже, был к нему абсолютно равнодушен. Для него все происходящее было лишь нестандартным способом снятия стресса. Всего лишь постыдное, хотя и весьма приятное, приключение, которое с легкостью можно выкинуть из памяти. И от этой мысли становилось еще больнее.
Что ж, если так, то Ар тоже выкинет из памяти малейшие воспоминания о нем, забудет о том, что произошло между ними, закроет свое сердце и разум на замок и больше никогда не будет вспоминать об этом. Просто молча уйдет, когда снимут проклятье. Нельзя переубедить того, кто сам закрывает глаза, не желая видеть правду.
А если не снимать? Если оставить все как есть? Ведь если он откажется, то Лей останется с ним…
Нет! Ар тут же отказался от внезапной и такой притягательной мысли. Он не хотел принуждать, не желал, чтобы Лей был с ним только потому, что не может уйти.
Стиснув до скрипа зубы Ар резко отлип от двери и, повернувшись, решительно открыл ее врываясь в комнату. Лей стоял возле окна уже полностью одетый и снова неотрывно смотрел куда-то вдаль с отстраненным выражением на лице. Слегка вздрогнув от шума, он повернулся навстречу брюнету, уставившись на него пустым взглядом.
— Пойдем. — громко, стараясь, чтобы его голос не дрожал, бросил Ар.
— Куда? — глухо и хрипло уточнил Лей после короткого молчания.
— Ты ведь хочешь снять проклятье? — надсадно усмехнулся Ар.
Лей снова долго не отвечал, Арэйн уже думал, что не дождется ответа, когда тот едва слышно прошептал:
— Хочу.
И быстрым шагом пересек комнату.
***
Спустившись, по широкой, сделанной из какого-то незнакомого искрящегося камня лестнице, пройдя просторный коридор в направлении единственной открытой двери, они попали в огромный зал. Три его стены из четырёх состояли из огромных, от пола до потолка, окон, в которые лился яркий солнечный свет, омывая своей теплотой и жизнью все вокруг.
Пол был выложен плитами с все тем же замысловатым орнаментом, что и наверху. Больше в комнате ничего не было. Только одинокая фигура у окна напротив, обернувшаяся им на встречу. Воры стояли у входа не в силах перебороть себя и сделать шаг, видя их нерешительность Мэй легким шагом пересек комнату и остановился рядом с ними. Смерив изучающим взглядом, он обратился к Ару:
— Ты уверен?
— Мы решили, — собрав остатки самообладания и стараясь не обращать внимания на разлетающееся осколками сердце, решительно произнес Арэйн.
Мэй кивнул признавая их право.
— Ты проводишь нас к отшельнику?
— А зачем куда-то идти, — хитро ухмыльнулся Мэй.
Ар мысленно застонал, поражаясь собственной глупости и слепоте, как можно было раньше не догадаться?
Но только теперь, после весьма прозрачного намека, до Ара дошло КТО же может жить возле гор спасая при этом заплутавших путников.
— Это ты и есть.
Мэй коротко кивнул.
— Вы окончательно все решили?
— Да. — они выдохнули это одновременно словно долго репетировали.
— Значит будет так. В мире много дорог, каждый человек может выбрать для себя любую из них. Это его право. Только помните — Судьбу не так просто обмануть.
Его лицо стало спокойным и бесстрастным, словно фарфоровая маска. Незаметным движением руки он достал из воздуха, маленькое круглое стеклышко, чуть больше монеты в диаметре. И, взвесив его в руке, подкинул беззвучно шевеля губами. Взлетев, стеклышко несколько раз перевернулось в воздухе и застыло, словно подвешенное на ниточке, а затем, повинуясь нетерпеливому жесту Мэя, отлетело ближе к окну и, поймав солнечный луч, отразило и рассеяло его по полу широкой дорожкой упавшей точно к ногам парней.
Отшельник стоял все с тем же невозмутимым видом и только капли пота на висках выдавали его напряжение.
— Прошу.
Ар медлил, понимая все значение этого шага. Казалось он уже смирился со всем попрощался с мечтами, но подошел тот самый момент и тело отказывалось пошевелить даже мускулом на встречу такому неправильному поступку. Лей тоже не двигался. О чем думал он Ар не знал, но ему все же хотелось верить, что и его одолевают сомнения.
Мэй, видя такую нерешительность своих гостей, осуждающе качнул головой — надо думать прежде чем совершать. А сейчас слишком поздно.
Решение принято, согласие дано, дорога проложена.
Незаметно переместившись парням за спину, он с не дюжей, для такого хрупкого юноши, силой, толкнул их, заставляя сделать шаг вперед.
Ар не успел даже понять что случилось, как все его тело охватил странный холодный огонь. Он не обжигал, нет, наоборот расходился холодными пощипыванием мороза по телу, заставляя ежится от этого ощущения. Прикосновения его не были ни болезненными, ни неприятными по своей сути, он просто был нежеланным, чужим, его хотелось оттолкнуть, отбросить от себя подальше. Но Ар не мог пошевелить даже пальцем.
Огонь становился все насыщеннее, ярче и вскоре кроме него не осталось ничего вокруг. Казалось он провалился в глубокий огненный туннель... А главное, Арэйн больше не ощущал присутствия Лея, его эмоций. Закрыв глаза, он отдался на милость огня.
Продолжалось это не долго. В какой-то миг все это исчезло так же резко, как и появилось, только теплый летний ветер холодил разгоряченную кожу.
Открыв глаза, Ар осмотрелся. Он стоял напротив дома Люмьера. Один... Новая-старая жизнь началась.
***
Холодно. Мокро. И невозможно вдохнуть. Пытаешься, но вместо воздуха вода, обжигающая горло и легкие не хуже каленого железа.
Рывок, пронизывающий затылок резкой болью и, наконец, живительный вдох. Хватаешь воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба, в попытке протолкнуть его сквозь сведенное спазмом горло. Толчок и снова вокруг вода. Ощущение беспомощности, яркое понимание близости смерти. Что-то давит на затылок, не позволяя освободиться, попытки сопротивления не помогают. Проходят секунды, которые кажутся часами, сознание почти угасает, лишь яркие вспышки перед глазами, и тебя снова тянут вверх. Падаешь на колени, кашляя, исторгая из себя воду. Сил нет, все тело болит, голова раскалывается, горло словно жжет огнем, а легкие, кажется, уже давно расплавились.
Тебя подхватывают и тащат куда-то, неаккуратно сгружая на лавку.
Сил сопротивляться нет.
— Ну что, пьянь зеленая, очнулся, наконец?
Ар, игнорируя оглушающую слабость, поднял голову, разлепляя веки. Перед ним, скрестив на груди руки, недовольно поджав губы, и выражая всей своей фигурой неодобрение, возвышался Люмьер.
— Я тебя спрашиваю — очнулся?
— Да, — голос едва слушался, из горла вылетало что-то скорее похожее на воронье карканье, чем на слова.
— Ну, наконец-то, я смог услышать от тебя хоть что-то вразумительное. А то только сопли, слюни и невнятное блеяние на внезапно подкравшийся конец жизни.
Люмьер отошел в сторону и, достав из сумки большой плед, накинул его на плечи друга. Ар только после этого осознал, что сидит в промокшей насквозь одежде на довольно таки прохладном ветру и зубы уже начали отстукивать веселый ритм.
— Спасибо, — голос повиновался уже чуть лучше, но хрипотца не исчезла, еще и сейчас разбавленная стуком зубов. — Что со мной случилось?
— А ты ничего не помнишь? — подозрительно прищурился Люм.
— Смутно.
Это была правда. При попытке что-то вспомнить из ближайшего прошлого голова начинала трещать еще сильнее и выдавала лишь какие-то смазанные, непонятные картины, по которым невозможно было составить хоть какое-то единое мнение.
Люм осуждающе покачал головой.
— Пойдем. Тебе надо сначала согреться, переодеться, а потом уже я все тебе расскажу.
Зайдя в трактир, на заднем дворе которого, оказывается, они находились, переодевшись в одной из верхних комнат в захваченную заботливым Люмьером одежду, они спустились вниз и, греясь горячим травяным напитком, начали беседу.
… — Помнишь тот день, когда ты явился ко мне после снятия проклятья? — начал Люмьер.
Ар кивнул. Это он помнил прекрасно, хотя и вспоминать особенно то, что он при этом чувствовал, совсем не хотелось.
— Прости, я оказался плохим другом. Я совсем не подумал, что тебе может быть настолько плохо. Я не должен был верить твоей напускной веселости и твоим заверениям, что тоска пройдет, и это лишь последствие проклятья. Не нужно было отпускать тебя. Надо было убедиться, что с тобой все в порядке. Мне нельзя было уезжать. И плевать на дела! А я, дурак, этого не сделал. Не перебивай меня. Точно не знаю, что творилось с тобой эти две недели. И даже боюсь представить, что творилось у тебя в душе. Я только вчера вернулся и сразу по приезду узнал, что все это время ты не вылезаешь из кабаков напиваясь в дрова, при этом умудряешься в перерывах между забытьем ввязываться в драки с самыми отъявленными головорезами. Это чудо что ты еще жив и невредим. Я со вчерашнего вечера искал тебя по всем притонам и теперь хочу услышать — почему? Зачем все это? Что такого могло случиться, что ты, всегда так ценивший жизнь, вдруг решил на нее наплевать?
Рассказ Люма внес мало ясности, но хотя бы дал толчок воспоминаниям. Эти две недели, проведенные в алкогольном бреду, вырисовывались все так же смутно, но вот мысли, чувства, приведшие к этому, были теперь кристально ясны, снова образовывая пустоту в груди, там где, казалось должна быть душа.
— Слишком скучно жить стало? — уклончиво предположил Ар.
Люм несколько секунд внимательно рассматривал друг, а затем устало спросил:
— Ты из-за него?
Ар молча отвел взгляд.
— Так! — Люм ударил по столу ладонью. — Я тебя понимаю, все это крайне неприятно, но не смертельно. И ж точно не значит, что нужно при малейшей трудности бежать поджав хвост. Никогда не думал, что ты можешь так легко отказаться, даже не попытавшись побороться за свое счастье. В общем, сейчас мы идем ко мне, приводим тебя в порядок и ты отправляешься к своему ненаглядному.
Арэйн смотрел на него открыв рот, совершенно пораженный таким командным тоном своего всегда спокойного друга. Его сознание лишь зацепилось за последнюю фразу. Если бы было все так легко.
— Я не знаю где он…
— Зато я знаю, — Люм пересек на корню все возражения друга, — навел справки. Я еще тогда, до вашего отъезда, подозревал, что не все так просто и с проклятьем и с вами двоими. И когда ты вернулся, сразу поспешил разузнать, где же потерялась твоя "вторая половинка". Хотел тихо и спокойно свести вас вместе, чтобы поговорили, выяснили все без давления проклятья. Только вот не учел, что ты за это время пойдёшь в разнос. Знаешь, думать иногда полезно бывает...
***
Темная, маленькая комната, неуютная, как и большинство в доходных домах. Почти полное отсутствие света совершенно не скрывало скудности ее обстановки: небольшой шкаф, стол со стульями, широкая кровать расчерченная косыми лунными лучами, падающими из полузанавешенного окна, тумбочки по ее бокам. Вот и все.
Арэйн уже изучил все это с особой тщательностью, лишь бы отвлечься от одолевающих его мыслей. Зачем он пришел сюда? Зачем поддался уговорам Люма? Чтобы все прояснить? А нужно ли… ведь Лей достаточно дал понять, что не желает его видеть.
Но, все таки, что-то не давало ему повернуться и уйти, безумная надежда на чудо, которая то вновь вспыхивала, разгораясь лесным пожаром, когда он вспоминал каким был Лей в ту, их последнюю, ночь (или скорее утро), то угасала, словно залитый водой костер, стоило только вспомнить о том, что же было дальше. Эти метания причиняли нестерпимую, просто ужасающую душевную боль и с каждой прошедшей минутой ожидания она возрастала.
Ждал он уже долго. По расчетам Ара Лей давным-давно должен был вернуться с последнего заказа, но тот все не показывался. Заставляя снова и снова терпеть душевные муки.
Наконец, в коридоре раздались легкие шаги, в замке заворочался ключ и, открыв дверь, в комнату шагнул Лейлан, все такой же прекрасный и желанный, с неизменной ехидной ухмылкой на губах и казалось не чуть не удивленный присутствию своего давнего недруга, замершего, словно тень, посреди комнаты.
Остановившись в двух шагах от него, блондин смерил Ара задумчивым взглядом, а затем пристально посмотрел в глаза.
— Ну и зачем ты сюда явился? — коротко, с абсолютно невинным видом, не выказывая ни недовольства, ни каких-либо других чувств, поинтересовался Лей, легонько, как бы невзначай, поигрывая появившимся, словно бы из неоткуда, в руке стилетом.
Он был так прекрасен в этот момент, что Ар окончательно потерял дар речи. Он смотрел на него как кролик на удава, не зная, что сказать, все слова потерялись, сейчас они казались Арэйну совершенно лишними. Но Лей, кажется, так не считал. Видя, что мужчина не собирается отвечать он, сурово поджав губы, напомнил:
— Я жду!
— Я… Я пришел чтобы сказать… сказать… — Ар из всех сил старался подобрать правильные слова, но они словно испарились, как роса на жарком солнце. И поэтому, растерянный, изведенный ожиданием, собственными мыслями и неизвестностью, он выпалил совершенно не то, что собирался: — я хочу тебя.
При этих словах лицо Лея вытянулось, а затем его исказил гнев. Сверкая, сейчас казавшимися раскаленными кусочками золота, глазами, и сжимая кулаки, он с придыханием зашипел:
— По-твоему я шлюха, да?! Чтобы давать тебе по первому требованию. Пшел вон отсюда пока цел! — а затем, глубоко вдохнув и взяв себя в руки, язвительно добавил, достав из кармана монетку и кинув ее стоявшему в растерянности Ару: — На, сходи в бордель что ли. Чтобы сперма на мозг не давила и не бросался на первого встречного.
И развернулся, собираясь уйти.
От этих резких, злых, несправедливых слов Ар замер, словно громом пораженный. Ему хотелось бежать куда подальше от этого места. Он бы так и сделал если бы за миг до того как блондин отвернулся Арэйн не заметил заблестевшие в его глазах слезы.
Отбросив проклятую монетку, которую он машинально поймал, словно это была ядовитая змея, Арэйн прыжком догнал Лея и обхватив руками прижал к себе, жарко шепча ему на ухо наконец нашедшиеся слова.
— Я знаю что ты не шлюха и никогда не думал так… Это я дурак последний. Прости. Ты самый красивый, самый нежный, самый ласковый и я хочу именно тебя, мне не нужен никто другой. Хочу ласкать тебя, быть с тобой, видеть тебя каждый день, — а затем с усмешкой добавил, слегка прикусывая мочку уха замершего в его объятиях блондина: — Кстати, ты когда-то обещал показать мне настоящую мужскую любовь если я еще раз буду к тебе приставать. Я все жду и жду, а ты… Обманщик. Вот и верь после этого твоим обещаниям.
Резко вывернувшись из его объятий, Лей повернулся к нему лицом и поймав взгляд напряженно выдохнул:
— Что тебе от меня нужно?
Ар картинно закатил глаза.
— А еще меня обвиняют в недостатке сообразительности. Хорошо, если не понимаешь, то скажу прями — хочу чтобы ты меня трахнул. Теперь понятно?
Последние слова он уже прорычал прямо в губы аккуратно притиснутому им к стене блондину и, тут же слегка проведя языком по его губам и заставив их приоткрыться, глубоко, настойчиво и в тоже время тягуче нежно поцеловал.
— Ты сошел с ума? — тяжело дыша, поинтересовался Лей, когда, наконец, они все же сумели оторваться друг от друга.
Ар усмехнулся.
— Нет.
— Предупреждаю, это твой последний шанс свалить отсюда и из моей жизни, — с серьезным видом проинформировал его Лей, но вопреки своим словам еще сильнее прижал к себе, очень недвусмысленно облапав за задницу.
— Ну уж ни за что.
— Тогда не смей просить пощады, — прошептал Лей и прикусил его за шею, сразу зализывая место укуса, и тут же легко, словно юркая змейка, выскальзывая из его объятий. Через мгновение уже сам Ар оказался прижат к стене горячим телом блондина.
— А я и не собираюсь, — фыркнул Арэйн и дразня, самыми кончиками пальцев провел между ног Лея. Тот уже был весьма возбужден, впрочем, как и он сам.
— Отлично! — рыкнул тот и приник к губам в неожиданно нежном, хотя и страстно-требовательном поцелуе, проникая языком внутрь, лаская нёбо и язык Арэйна, в то время как руки Лея гуляли по телу брюнета, забираясь под одежду, обжигая прикосновениями кожу.
Куда (и когда) делась его рубашка, да и рубашка Лея, Ар не помнил, впрочем как и то, каким же образом они все же сумели не разрывая ни на миг объятий и не перерывая поцелуя, с каждой минутой становившегося все жарче и жарче, добраться до кровати. О том что они все же добрались Ар понял тогда, когда Лей все же оторвавшись от него резким толчком заставил упасть на кровать и быстрыми судорожными движениями стянув с него штаны расположился между его ног.
Еще раз тягуче страстно поцеловав любовника Лей начал медленно спускаться вниз сопровождая свой путь легкими дразнящими поцелуями, обжигающими движениями юркого язычка и осторожно-страстными укусами. Особое внимание он уделил пупку, вылизывая его особенно тщательно и с таким энтузиазмом, что, казалось, от этого занятия зависела его жизнь.
— Не передумал? — ненадолго оторвавшись от процесса, поинтересовался Лей у тающего под его ласками брюнета. Ар, открыв мутные от страсти и желания глаза и поймав не менее шальной взгляд Лея, выдохнул, ставшим вдруг хриплым голосом:
— И не мечтай.
Все еще неотрывно смотря в глаза брюнету Лей плотоядно ухмыльнулся и, соскользнув еще ниже и нависнув над пахом Арэйна, сжал рукой налитый кровью ствол брюнета и, все также, не отводя взгляда от лица Арэйна, лизнул сочащуюся смазкой головку, а затем, придерживая бедра, вобрал в рот, лаская язычком и посасывая.
Это было что-то безумное. Один только вид Лея с его членом во рту доставлял Ару непередаваемое наслаждение, не говоря уже обо всем остальном. Нет, конечно же ему уже делали минет и даже очень и очень профессионально, но все равно, настолько ярких ощущений как сейчас, он не испытывал никогда. Наверное, все дело было в том, что сейчас это был именно Лей и никто другой.
Все мысли куда-то испарились оставив голые инстинкты. Сейчас Ар мог только стискивать пальцами простынь и толкаться в обжигающе горячий и такой сладкий ротик поглубже, исходя невнятными громкими стонами. А этот подлец, явно желал помучить его, уже в который раз подводя почти к краю и тут же прекращая свои ласки, сжимая основание члена, а затем начиная снова.
Он уже почти совсем потерялся в своих ощущениях, когда почувствовал нежные прикосновения скользких пальцев между своих ягодиц, а затем ощутил, как в него проникает первый палец и, медленно двигаясь, начинает подготавливать. Ощущение было странным, но не сказать что неприятным, особенно учитывая все то, что Лей продолжал творить с его членом — заглатывая его почти полностью и перебирая яички свободной рукой. Ар практически не обратил на это меленькое неудобство внимания. Когда к первому пальцу добавился второй брюнет почувствовал легкий дискомфорт, но вскоре пальцы вошли глубже и слегка поменяли угол, задев какую-то чувствительную точку внутри. От этого прикосновения тело Ара прошило удовольствием. Заметив это, Лейн начал двигать пальцами так, чтобы раз за разом задевать эту точку, отчего брюнет зашелся стонами, практически перестав что-либо соображать.
— Ты что решил меня добить? — через какое-то время все таки смог выдохнуть Ар, чувствуя, что сейчас просто потеряет сознание от наслаждения.
Лей оторвавшись от него и облизнув припухшие губы с любопытством поинтересовался:
— А что, тебе не нравится?
Ар стиснул зубы до скрипа и, внимательно посмотрев на Лея, отрезал:
— Если ты сейчас же что-нибудь не сделаешь, я просто умру от недотраха. Я, между прочим, над тобой так не издевался.
— Какие мы нежные — фыркнул Лей и, нависнув над брюнетом, заглянул в его глаза полубезумным взглядом: — Ты уверен?
— Нет! — взбешенно рыкнул Ар. — Я просто так тут лежу и тащусь от пальцев у себя в заднице, — а затем уже спокойно выдохнул: — Давай уже, сделай это.
Лей, ничего уже не говоря быстро стянул с себя мешающиеся штаны и начал, отвлекая Ара быстрыми поцелуями куда придется, осторожно проталкиваться внутрь, преодолевая сопротивление не привыкших к такому мышц. Войдя до конца, он замер.
— Двигайся же. — прохрипел Ар через недолгое время, всматриваясь в напряженное лицо Лея над ним и притягивая его ближе, обнимая руками и скрещивая лодыжки на его пояснице.
Та, надо сказать, довольно слабая боль, что он почувствовал при вторжении, уже прошла и сейчас он, чувствуя в себе огромный горячий пульсирующий ствол, отчетливо хотел продолжения.
Открыв глаза и ободряюще улыбнувшись, Лей начал медленно и плавно двигаться, практически выскальзывая из него, а затем входя до конца, постепенно все жестче и резче вбиваясь в тело Арэйна и практически при каждом толчке задевая заветную точку, одновременно, в такт, лаская рукой стоящий член брюнета.
Бесподобно, сумасшедше, одуряюще, каждый толчок отправлял Ара в состояние сладко-пронзительно-безумного блаженства, он чувствовал, как внизу живота собирается жаркое напряжение, предваряющее оргазм и, поэтому, старался дать Лею как можно больше наслаждения, двигаясь вместе с ним, сжимая мышцы, скользя руками по всему телу, целуя в губы, в шею, в плечи.
В этот момент им было так хорошо, так сладко вместе. Все противоречия, проблемы, недоговоренности ушли в тень, уступив место безбрежному счастью, мутившему разум, сверкавшему перед глазами миллионами цветных огней, отдававшемуся во всем теле блаженным звоном. И не было ничего более правильного и верного, чем их слияние друг с другом, заставлявшее их сознания рассыпаться на кусочки и собираться единым целым, растворяясь друг в друге.
Кружась в этом восхитительном водовороте эмоций Ар почувствовал, как Лей тихонько простонав его имя и впившись зубами в плечо, чтобы на закричать в голос, излился глубоко внутри него и тут же кончил сам, пачкая густым семенем все еще ласкающую его руку блондина, погружаясь в разноцветную густую мглу и краем сознания ощущая, что Лей скатившись с него без сил рухнул рядом.
***
Некоторое время спустя
— …Когда мы расстались я не находил себе места, меня ничего не радовало, не огорчало. Пустота, словно бы все эмоции выжгли до тла. Лишь одна, сплошная рана в душе, постоянно ноющая. Одиночество, которое нельзя ничем перебить или разбавить. И обида на себя, не смог, не удержал… Проклятья уже не было, теперь не было даже малейшей причины лгать себе — мне нужен был ты. Я каждый день напивался до поросячьего визга, хотя бы так заглушая свою боль. Знаешь, если бы не Люм, отыскавший меня и заставивший встать мои мозги на место, я бы точно ушел бы туда, куда так верно и неизбежно стремился все эти дни — В Черные чертоги.
— Вот, значит, кого мне благодарить за твое присутствие здесь, — блондин хмыкнул и перевернулся на живот, все так же отводя глаза, как и на протяжении всего рассказа Арэйна, — и что же ты ждешь от меня?
Ар так и не мог разобраться, как же Лей относится к его откровениям, слишком уж отрешенный вид был у того, но все же собрал все свои силы и продолжил.
— Просто хочу предупредить, что больше тебя не отпущу. Если и не любовником, то другом, напарником, тенью твоей буду. Жизни без тебя мне все равно уже нет. Я всегда считал что любовь — это что-то эфемерное, сказочное, чтобы было о чем петь менестрелям в балладах, но другого определения тому, что чувствую сейчас, я найти не могу. Хочешь — насмехайся, хочешь — язви, можешь даже ударить, но от своего я не отступлю.
Лей ощутимо вздрогнул и замер словно изваяние, ошарашенный таким неожиданным признанием, лишь рука, стиснувшая до побелевших пальцев простынь, выдавала всю глубину проходившей в его душе борьбы.
Ар больше ничего не говорил, теперь слово было за Леем. Он лишь затаив дыхание ждал, что же решит любимый.
В какой-то миг закаменевшее тело расслабилось и, придвинувшись ближе, Лей прижался щекой к плечу Арэйна и тихо, но отчетливо зашептал:
— Знаешь… А я ведь и язвил и брыкался, только по тому, что сам боялся того что творилось со мной все это время. Мне нравилось находиться радом с тобой, прикасаться к тебе, сначала это все легко оправдывалось проклятьем. Но потом я стал замечать, что исподтишка любуюсь тобой, как ты улыбаешься, хмуришь брови, каким одухотворенным становится твое лицо, когда ты спишь... И понял, что схожу с ума. Твои прикосновения, любые, даже самые невинные заставляли плавится от желания. Я сам не понимал, что же со мной твориться, злясь на себя, на предающее меня тело. Каждый раз я говорил себе "это лишь проклятье", так было правильнее. Так было легче, чем признаться, что ты действительно привлекаешь меня. Я старался тебя ненавидеть, потому, что боялся, что если хоть чуть-чуть перестану злиться на тебя, то тут же… влюблюсь.
Последнее слово он прошептал еле слышно, а затем, собравшись с силами, продолжил:
— Но все было бесполезно. Как бы я не отгораживался, как бы я не пытался сопротивляться, но это оказалось сильнее меня. И тогда после той ночь в доме отшельника я просто струсил. У меня никогда не было мужчин до этого, я даже не думал о таких отношениях. Боялся, что нужен тебе только как новое развлечение, особенно учитывая твои вечные шуточки про мою смазливость. Я и на ту ночь то решился от отчаяния, хотел хотя бы один раз почувствовать как это быть с тобой, запомнить каждое мгновение… Вот только после этого стало еще хуже. Узнать как это прекрасно и понимать, что больше это никогда не повториться… Я снова попытался спрятаться за проклятье, свалить все на него. Да, оно было исходной точкой, толчком, но уж точно не причиной моих чувств. Я думал, что смогу прожить без этого, вернусь в свой маленький, закрытый мирок. Ты говоришь тебе было тяжело и больно? Мне было не легче. Я работал как проклятый, брал один заказ за другим, лишь бы только не было времени остановиться и подумать. Я пытался убежать от своих мыслей и воспоминаний, но так до конца и не смог. Я казался себе фарфоровой куклой, которую разбили и грубо склеили, забыв о такой важной детали как душа.
Арэйн молча слушал, а душа его пела, он не зря сюда пришел, он нужен Лею.
— Ты не представляешь, какого труда мне стоило оставаться спокойным, когда я застал тебя здесь, — он приподнял голову и заглянул Ару в глаза, — А ты… — и ударил, кулаком в бок, не слишком больно, но чувствительно.
— Знаю-знаю, — счастливо ухмыльнулся Ар, сейчас он был согласен, чтобы его крепко побили лишь бы только убедиться что это не сон, — был идиотом. Просто в твоем присутствии все мои мозги превращаются в кисель. Я не могу думать не о чем кроме тебя.
Лей коротко хихикнув и приблизив свои губы к губам Ара выдохнул:
— Печальный диагноз, но он не только у тебя, — и поцеловал чувственно, глубоко, страстно, сладко.
— И что же мы будем теперь делать? — задумчиво поинтересовался Лей, наконец оторвавшись от губ своего любовника.
— Как что? — вскинул брови Арэйн. — Жить, вместе, в одном доме и в одной постели.
Лей громко фыркнул, выводя указательным пальцем на груди Ара какие-то непонятные узоры поинтересовался:
— А ты не боишься, что я буду доводить тебя до белого каления.
— Не боюсь, уже привык.
— А зря, я иногда даже сам себя опасаюсь.
— Это ты что, — с подозрением поинтересовался Ар, — отговариваешь меня?
— Не-а, просто предупреждаю, на всякий случай, вдруг не выдержишь и сбежишь.
— Не сбегу. Да и ты от меня никуда уже не денешься
И взяв Лея за подбородок, заставил приблизить его лицо к своему и, захватив ртом его нижнюю губу, стал дразняще ласкать ее языком. Долго такой ласковой пытки Лей не выдержал, подаваясь вперед сильнее и углубляя поцелуй.
А где-то там, высоко в небесных чертогах с широкой улыбкой наблюдала за ними богиня Судьба. Глупые-глупые дети, и надо было так долго сопротивляться своему счастью.
Не зря ведь говорят — от судьбы не уйдешь.